— В Питере.
— У русских? — конструктор поморщился. — Чайка, ты же всегда был разборчив, работал только с лучшими пластиками. Что случилось?
— Не было выбора, Фарид. Только в Питере я мог сделать лицо так, чтобы не узнали стоящие за спиной.
Конструктор все понял:
— У тебя проблемы?
— Большие.
— Ходили слухи, что тебя взяли поднебесники?
Илья молча кивнул.
— И отпустили?
— Я на коротком поводке.
— Хочешь вырваться?
— Только об этом и думаю.
Фарид прошел к входной двери, закрыл ее на замок, опустил титапластовую решетку и повернулся к Дементьеву:
— Выпьем?
— Немного, — вновь улыбнулся молодой человек. — Тебе предстоит операция.
— Хочешь новое лицо?
— Ага.
Конструктор вернулся к прилавку, достал бутылку зеленого стекла, два стакана, плеснул в каждый на два пальца прозрачной жидкости. Самогон Фарид делал лично, используя хитрые химические вещества и, как шутили его друзья, некоторые человеческие органы. Правдой это было или нет, но пойло получалось своеобразным, крепким и вкусным, не хуже дорогих коньяков.
— За встречу.
— Приятно, что в наши дни сохранилось понятие «дружба».