Эхо войны

22
18
20
22
24
26
28
30

       - Спишь?

       - Нет.

       - Я лежу и считаю, считаю, как заведенный. От форта шестнадцать часов лета. Плюс часов шесть-двенадцать на сборы. Завтра к вечеру они должны быть здесь. Так ведь?...

       - Тайл... - я колебалась, но все же сказала: - Форт может сейчас находиться в состоянии ликвидации. Не факт, что там есть кому следить за нашими сигналами.

       - Я думал, ты шутила, - сухо отозвался он.

       - Лучше бы шутила. Извини, что без подробностей, меня из-за них чуть не уволили.

       - Можешь с подробностями, я тоже собираюсь увольняться.

       - Почему?...

       - Не могу больше. Мертвяка-отморозка иметь в начальниках, шепоток слушать за спиной... Чтобы я еще раз залез в эту Бездной проклятую провинцию!

       - А меня навещать будешь? - я улыбнулась.

       - Ты ведь тоже собиралась уходить?... - в его уверенном голосе появились растерянные нотки.

       - Нет. Поэтому я здесь - потому что не хотела уходить. Наверное...

       - Вот как...

       - Я никого не прошу остаться со мной. Вам с Ремо здесь действительно плохо. Уезжай. Уезжай и... приезжай иногда обратно. Я ведь буду скучать.

       Он не ответил, а я, согревшись, наконец уснула.

       Странно, но проспала я долго, чуть ли не до полудня. День был сер, скучен, и наполнен одним - ожиданием. Я ждала вместе со всеми, держа меланхолию и неверие в чудо про себя.

       Мужчины прислушивались к любому треску веток, задирали головы и до боли в шеях вглядывались в небо. И - надеялись, надеялись с бешеной решимостью. Я же сидела на носилках и закутывала коматозного ремена в почему-то оказавшуюся лишней куртку. Уже несколько дней мне казалось, что его бьет озноб.

       Закатное солнце грело хуже, чем солнце полуденное, может, поэтому в моем заледеневшем сознании не промелькнуло даже тени удивления, когда ремен открыл глаза.

       Я смотрела на него, он же смотрел в небо пустым, невидящим взглядом. И таким же пустым, бесцветным голосом обронил:

       - Claigh.