– Я – раб и должен остаться здесь навеки. Иди же. И помни: все это – не какой-то хитроумный план и не интрига. Я помогаю тебе, просто чтобы хотя бы раз увидеть, как он почувствует горечь поражения.
Среди пепла оставалось еще несколько умирающих искр, и их было достаточно, чтобы осветить седую бороду, чей изгиб был похож на улыбку. Затем не осталось ничего, кроме тьмы.
Не теряя ни секунды, робот достал трубку. Ранее, пока он искал ветку, подаренную поэтом, он заметил, что трубка сделана из ластика. И теперь он провел трубкой сквозь тьму, и световая дуга разорвала первобытный хаос. Топот на мгновение умолк, но затем еще больше усилился: невидимый охотник бросился вперед.
Робот стирал со всей силой, пока ему не удалось протереть во тьме круг – достаточно широкий, чтобы по нему можно было ползти: его размеры он рассчитал раньше, пока проводил 97,466,000,000,000,001е вычисление. Робот выпал из отверстия в грязь и мгновенно повернулся, чтобы закрасить дыру карандашом.
В дыре что-то тускло светилось, и поэтому робот видел белую руку Смерти, которая пыталась пролезть в портал между мирами. К счастью, робот уже зачеркнул дыру карандашом крест-накрест, и поэтому рука не могла выбраться наружу. Слушая вздохи Смерти, робот упорно работал, закрашивая все четыре сектора. Поначалу штрихи были поспешные и неровные, но потом робот убедил себя, что все в порядке, и терпеливо, тщательно закрасил каждый миллиметр пространства, не пропуская ни единого пикселя. Он закрашивал дыру до тех пор, пока карандаш не превратился в крошечный огрызок, который было невозможно удержать в руках. Проверив все и убедившись в надежности печати, робот расслабился и заснул.
Когда мальчик проснулся, он почувствовал боль во всем теле. Он лежал в грязи, прислонившись к большому корню дерева. В конце концов мальчик вспомнил, что упал в глубокую яму. В яму заглядывали какие-то перепуганные люди и громко спорили о том, как его оттуда вытащить.
По его шее полз какой-то жук. Мальчик осторожно поймал его и посмотрел, как он размахивает лапками. В животе у мальчика заурчало. Все вокруг было таким новым, таким интересным. Он хотел как следует пообедать, чтобы наградить себя за все, что пережил за этот день.
А потом, когда он набьет себе живот, он расскажет всем о своих приключениях. Мальчик был уверен, что люди никогда еще не слышали таких странных историй – их даже приукрашивать не придется.
Взрослые считают себя такими умными и всезнающими. Они никогда не поверят ребенку. Они скажут, что я все придумал… Но какая разница! Когда-нибудь они поймут, что я говорю правду.
Пусть даже назовут меня вруном, не важно. Если они полюбят мои истории, если они будут от души смеяться, слушая их, я им помогу.
Чжан Рэн[21]
Чжан Рэн окончил Пекинский университет Цзяотун по специальности «информатика». Поработав в индустрии информационных технологий, он стал репортером и комментатором в «Economic Daily» и «China Economic Net». За свою работу он получил награду «China News Award». В 2011 году он ушел с работы и уехал на юг Китая, чтобы посвятить всего себя литературе. Его первый научно-фантастический рассказ «Эфир» был опубликован в 2012 году и получил награду «Иньхэ», а также «Синъюн». Его повесть «Город усиливающегося ветра» была отмечена серебряной наградой «Иньхэ» и серебряной наградой «Синъюн».
Он обожает классический рок. Вместе с компаньоном он несколько лет управлял кофейней в Шэньчжэне, посетителей которой призывали рассказывать друг другу истории. Кроме того, он любит необычные поездки: например, чтобы попасть на «Worldcon» в Хельсинки в 2017 году, он поехал на поезде из Шэньчжэня, который находится на юге Китая, на север, в Пекин, а оттуда через Сибирь, с остановками в Москве и Санкт-Петербурге.
Переводы его произведений можно найти в «Clarkesworld» и «Watchlist: 32 Stories by Persons of Interest», а также в других изданиях.
«Снегопад в Цзинь-яне»[22] находится на грани между обычной научной фантастикой и «чуаньюэ» – традиционным жанром произведений о путешествиях во времени. Ближайшим его аналогом в англоязычной литературе можно назвать роман Марка Твена «Янки при дворе Короля Артура». В тексте произведения много шутливых отсылок к популярным тропам «чуаньюэ», историческим фактам и современным реалиям. Эту историю, возможно, стоит прочитать дважды: один раз без сносок и еще раз – с ними.
Я хочу особо поблагодарить второго переводчика, Кармен Илин Ян, которая также работала вместе со мной над произведением Анны У «Ресторан на краю вселенной: каша «лаба». В тексте я столкнулся с невероятно сложными переводческими проблемами, а наши с Кармен дискуссии и эксперименты сделали процесс решения этих проблем очень увлекательным и запоминающимся.
Снегопад в Цзинь-яне
Когда Чжао Да со своими людьми ворвался в квартал Сюаньжень, Чжу Дагунь находился в своей комнате и сидел в интернете. Он никогда еще не вступал в противоборство с правительством, иначе успел бы заподозрить неладное и устроил бы более эффектное представление.
Час овцы прошел на три четверти; обед уже закончился, а до ужина было еще далеко: в такое время дела в борделях Сюаньжень шли очень бойко. В жарком воздухе плыли ароматы духов и пудры; пестрые платки завораживали прохожих. С противоположной стороны Западной улицы, из-за двойных стен квартала Пинкан, где официально зарегистрированные куртизанки Императорской академии[23] развлекали аристократов и богачей, доносились обрывки мелодий. Но сестры из квартала Сюаньжень презирали своих коллег-соседок. Они считали, что в обучении столько же смысла, как и в том, чтобы снимать штаны перед тем, как пернуть. Ведь, в конце концов, все сводилось к одному и тому же – скрипу кровати. В квартале Сюаньжень кровати скрипели постоянно, и постоянно люди торговались о цене и делали ставки. Шум настолько стал частью жизни, что если обитателям квартала приходилось ночевать в какой-либо другой части Цзинь-яна, то более тихий район казался им совершенно безжизненным.
Как только нога Чжао Да в сапоге с тонкой подошвой ступила на землю квартала, стражник, согнувшийся в поклоне у ворот, понял: происходит что-то из ряда вон выходящее. Чжао Да со своими двумя тощими и бледными солдатиками заходил сюда три-четыре раза в месяц, и каждый раз его пребывание здесь сопровождалось ревом и воплями. Он словно считал, что честно отработал жалованье патрульного только в том случае, если сорвал голос. Но сейчас Чжао Да скользнул за ворота, не издав ни звука, сделал несколько движений руками в сторону стражника (как будто эти жесты мог понять кто-то, кроме него), а затем вместе с двумя солдатами стал крадучись продвигаться на север вдоль стены.
ebooksa