Rossija (reload game),

— Да нет, при чем тут «вредительство», — отмахнулся гость. — Выход к морю — он кому нужен? Правильно: мужикам торговым и промышленникам. А Избранная Рада — они кто? Вятшие мужи. Или, как будут потом в учебниках писать — «представители и выразители интересов крупной земельной аристократии». И им на тот «выход к морю» — плевать с колокольни Ивана Великого, а нужны им, вместо того, новые земли: под вотчины и поместья. А сие означает экспансию на Восток и Юг. А коли уж мы двинулись на Восток — о Ливонии надо забыть, поскольку войну на два фронта страна не потянет никак. И цепь поражений в шестидесятые годы, кончившаяся катастрофой семидесятых, была абсолютно предсказуема еще в тамошнем 52-м. Так что рассуждали и действовали-то они совершенно логично. Ну то есть в рамках своих сословных интересов — логично.

— В общем, Ваше Величество, — подытожил вдруг чужой, — совсем я уж было решил стереть всю эту вашу игру нафиг, со всеми ее развилками: что-то ни хрена у меня тут не выходит на заданном уровне сложности… Дай, думаю, сыграю лучше за османов — очень любопытная за них стратегия рисуется, или вот — за итальянские торговые республики…

— Постой, — опешил Иоанн. — Как это так — «стереть»?

— Как-как! Обыкновенно: клавишей Delete. Говорю же: всё равно ни черта путного тут не выходит, ни в одной из развилок, так что — «Господь, жги!»

Странно, но у Ивана даже сомнения не возникло: этот — и вправду сотрет. Запросто. Этой своей «клавишей Delete», и пламенеющего меча не понадобится. Архангелы — они такие…

— Ну я-то ладно, — осторожно заметил он. — Человек смертен — раньше, позже… Но страну-то с народом — неужто совсем не жаль? У них же какая-никакая история впереди просматривается, разве нет? Может, и не лучшая, согласен, но всё таки…

— Ну дык я ж, мил-человек, — развел руками чужой, — играть-то брался — за Гардарику! А вовсе не за этот ваш… ордынский обком в Москве. Это уж, извините — без меня.

СлОва «обком» Иоанн в своем тезаурусе не обнаружил, но смысл был и так ясен — по контексту… Стоп-стоп-стоп!

— Ты, кажется, сказал: «Совсем уж было решил стереть»? Но?…

— Точно! — вытянутый палец архангела почти уперся в грудь царя. — Собрался. Но, оглядывая напоследок старые записи развилок, вспомнил я про этот вот отнорочек сюжета… отвремление, как иногда говорят… в коем мы сейчас и пребываем. С успешным вроде бы Ливонским блицкригом. Я тогда доигрывать эту ветку не стал, сочтя возникший вскоре после расклад безнадежным. А тут подумалось: ну а вдруг? Самая-самая, последняя-распоследняя попытка!

— А что ж тут безнадежного, позволь узнать? Вроде бы в этот раз всё идет по плану, разве нет? Ну, помру я сейчас, — царь сказал это спокойно, без нервов, — так править станут ближники мои через младенца Димитрия.

— Ах, если бы, Ваше Величество, — вздохнул гость из будущего. — Я же говорю: АИ на этом уровне сложности читерствует не по-детски… Гибель под стенами Риги молодого-прогрессивного царя-реформатора — это только первое звено в цепочке наших неприятностей! Пока вы тут, в Ливонии, умирали от гангрены — там, в Москве, случился дворцовый переворот.

Чтобы переварить новость, государю потребовалось секунды полторы. Чтобы прикинуть самые очевидные последствия — примерно столько же.

— Вот как… — выговорил он бесцветным голосом. — И кто на престоле?

— Братец ваш двоюродный, князь Владимир Старицкий.

— Этот? — царь презрительно скривил губы. — И как ему шапка Мономаха? На ушах не виснет?

— Ну, не без того, — хмыкнул гость.

— Никак не ожидал я от братца такой прыти, — покачал головой Иоанн.

— Так он тут, можно считать, и ни при чем: всё проделала за него мамаша. А потом взяла отпрыска за ручку и отвела в Кремль — дескать, «Ступайте царствовать!»

— Мамаша? Ефросинья? — впервые за весь разговор голос царя дрогнул. Ефросинью он знал очень хорошо: кремень-баба, сочетание стенобойного тарана и подколодной гадюки…. — То есть, значит… царица с наследником?..