— И вот теперь я здесь. Расскажи, что это за место, и как ты сюда попала?
— Здесь… Я не знаю, что это за место. Могу только догадываться.
— За пятнадцать проведенных здесь лет я уж думаю ты достаточно подробно сформировала свои догадки.
— Да, — вздохнула Елизавета. — Представь, что мы — в пределах одного мира, живем в реке. В реке времени. Мы существуем только в том месте, в которое нельзя войти дважды. Понимаешь, о чем я?
— Да.
— А вот здесь… здесь… — осматриваясь, нахмурила веснушчатый носик Елизавета, — это… как это по-русски… не помню. Здесь и сейчас это mort-bras. Mort-bras délaiseé… понимаешь о чем я?
— Май френч из нот окей.
Елизавета еще раз вздохнула.
— Стоячая вода на реке как называется?
— Омут?
— Нет, омут — это водоворот над глубокой ямой.
— Запруда?
— Нет. Слово такое… — пощелкала она пальцами.
— Заводь?
— Что-то похожее, но нет.
— Байю?
— Да нет же. На «Р» что-то. Что-то вроде… что-то…
— На «Р»? — нахмурился я, пытаясь вспомнить слова на «р», связанные со стоячей водой в реке.
Соскочив со скамейки, Елизавета обломила короткую палочку с декоративного куста рядом и нарисовала прямую линию на дорожке.
— Это река, — подняла она на меня свои удивительные васильковые глаза.