Путеводная звезда. Том 2

За время перелета-переезда, глядя на специалистов самых разных ведомств, обеспечивающих нашу транспортировку, безопасность и конфиденциальность, я думал о том, что было бы, если бы заговорщикам удалось перетянуть на свою сторону Николаева. И еще думал о том, почему полковник, во времена оные, отрекся от титула. Ведь он был наследником российского престола.

Еще думал об этом потому, что только совсем недавно понял: я ведь ошибался. Так иногда бывает — когда живешь с застарелой ошибкой и не обращаешь на нее внимания. Я ведь, узнав об отречении Николаева, принял версию о том, что он сделал это из-за того, что одержимый и всегда есть риск его перехода на темную сторону силы. Но ведь за последние месяцы я узнал, что такого риска для него нет — учитывая специфику его дара и уровня владения им.

А вот поняв это, об истинных причинах его отречения так и не подумал. Но предметно подумаю я, как обычно, об этом позже. Потому что сейчас дел насущных достаточно.

В особняке Карловой мы переоделись, и я наконец увидел Ольгу в предложенном Елизаветой наряде. На ней сейчас было белоснежное тонкое платье с открытой спиной, жемчужное ожерелье и прекрасная диадема с колосьями. И едва она вышла из комнаты, мне оставалось только без слов показать, что я очарован и поражен. Тем более слов не нужно было, потому что эффект Ольга чувствовала сама прекрасно, благодаря нашей сохраняющейся ментальной связи.

Все три вещи стоили того, чтобы нести их сюда из иного мира. В особенности диадема — под названием Русское поле. После революции она, в числе прочих драгоценностей, была продана большевиками в Лондоне и сейчас находится в частных руках, а в конце двадцатого века воссоздана в России в виде копии ювелирами Алмазного фонда. В этом мире теперь, волею судьбы, таких диадем тоже две. Одна в хранилище коронных драгоценностей Императорской фамилии, а вторая — ее точная копия из мира отражения, сейчас на Ольге.

Из-за особенностей наряда Ольги, кстати, ее амулет мобильного портала перекочевал ко мне в карман. Все, мне теперь от нее ни на шаг лучше не отходить.

Сам я на бал отправлялся в парадном мундире Арктической школы. Каждая императорская гимназия являлась по роду деятельности военным учебным заведением, а появление на балу в воинском мундире здесь, в этом мире, гораздо предпочтительнее, чем появление в классическом «партикулярном платье» гражданского костюма. И с собой мундир везти мне нужды не было — только что напечатал в прет-а-порте принтере.

Чем, конечно, обозначал свое местонахождение. Но сохранять инкогнито нужды больше не было — мы уже появлялись на радарах тех, кто за нами, возможно, следит. Если следит. Но в центре Петербурга это уже больше не страшно. Страшно теперь ждать только вердикта Императора.

Из особняка Карловой мы вышли, прикрываемые со всех сторон группой телохранителей Ольги в классических костюмах, активировавших силовые щиты. Которые нас прикроют даже от слаженной атаки группы одаренных или удара военно-космических сил при нужде.

Но, несмотря на крепкий зонтик защиты, без задержек направились к блестящему хромом лимузину. Рядом с которым стояло несколько черных бронеавтомобилей кортежа, освещаемых маячками трех автомобилей уже полицейского сопровождения от города.

— Счастливого нам пути, — улыбнулась мне Ольга, перед тем как сесть в предупредительно открытую мною дверь лимузина.

— Поехали, — произнес я в ответ. Улыбнувшись сам себе — потому что вкладываемый мною смысл этого возгласа, как обычно, в этом мире понятен только мне.

Хотя Ольга уже в курсе моего пути, ей о Юре можно и рассказать — вдруг понял я.

Повторяя маршрут, которым нас однажды увозила из особняка машина с Анастасией, лимузин проехал до самого конца набережной Фонтанки и повернул налево, пересекая Обводный канал. Выехав на незнакомое мне в этом мире широкое шоссе Петергофской «царской» дороги, лимузин значительно увеличил скорость, а часть машин сопровождения потянулась вперед, вставая клином. На полицейских машинах ярче замелькали огоньки люстр, зазвучали крякающие сигналы.

Пронеслись мимо Нарвские триумфальные ворота, чуть позже промелькнуло имение Ульянка, где с Анастасией мы в прошлый раз пересаживались на конвертоплан, убегая из города. И, впервые после пересечения Обводного канала снижая скорость, на том месте, где в моем мире проспект Маршала Жукова пересекает Петергофское шоссе, мы повернули налево, в сторону Красного Села.

Где, в дворцовом комплексе Времена года, должен был состояться Петербургский Императорский Бал дебютанток. Довольно значимое мероприятие, попасть на которое стремятся очень многие, кто хоть как-то причастен к сильным мира сего. Мероприятие — не только петербургское, а вообще, традициями и историей уходящее довольно далеко назад по реке времени.

Первый бал дебютанток состоялся в 1780 году в Англии, и это был Бал королевы Шарлотты. Но само происхождение слова — débutante, «начинающая», изначально французское. Да, в Великобритании, как и в России, также были времена, когда правящая элита знала французский намного лучше «родного» языка, что наложило и до сей поры накладывает серьезный отпечаток на всю мировую культуру.

Мероприятие, начинавшееся как представление юных дам королеве, к XIX веку превратилось в самую настоящую ярмарку невест; дебютантками в то время звались юные леди из аристократических семейств, а также и из семей высоких сословий, впервые официально выходящие в свет. Для девушек этот торжественный момент происходил в основном в промежуток с пятнадцати до восемнадцати лет — в том самом возрасте, когда считалось, что юная леди уже готова к замужеству.

И успешный показ дочери, первый ее вывод в свет, являлся важной ступенькой к удачному замужеству. И как в настоящее время, допустим, спортсменов сопровождают специально обученные агенты, продающие своих клиентов максимально дорого, так и тогда для дебютанток в порядке вещей была агентская деятельность попечителей-поверенных. Которые даже, в случае отсутствия у семьи средств на бальный сезон, за свой счет катали девушку по мероприятиям, пытаясь ее выгоднее пристроить.

Непосредственно в Россию балы дебютанток пришли только в двадцатом веке, после Великой войны. В России просто не было такого отдельного выставочного мероприятия, а барышень в свет выводили в общем порядке. И первый бал являлся для каждой официальным вступлением в свет, выходом во взрослую жизнь — причем важность момента переживали очень многие, еще на школьной скамье вместе с Наташей Ростовой.