На тот момент этого движения я даже не заметил. Сейчас понимаю, что демоница двигалась в скольжении, ускорившись по отношению ко времени — а для меня тогдашнего она просто стояла на месте. И резанув когтем по груди, она меня не только обездвижила, но и добавила в удар каплю Тьмы, подвергая меня муке боли. Специально, для того чтобы насладиться моментом триумфа — совмещенного с пыткой и унижением.
— Ах ты… Ангелина Владимировна, — протянул я беззвучно. Она читала мысли, определенно. И именно моя мысль о том, что «…я энергетический вампир и всегда радуюсь чужим горящим жопам» сформировала у нее ответный план действий.
Ангелина использовала подпитку чужим страхом, мукой, болью и страданием. Стандартная практика отбора чужой энергии у чернокнижников-разрушителей; немного забавно, но я сейчас, по идее, сам могу легко выполнить подобное.
Правда, только теоретически — потому что развитие в «Разрушение» закроет мне дверь в другие ветки умений. А у меня пока нет желания определяться окончательно — путь развития здесь только один, и с него не вернуться и никуда не свернуть. Так что в освоении темных искусств я пока действую, используя лишь общие основы, благо юные годы позволяют. Да и послушная стихия Огня, а также врожденная способность к ментальным практикам, также в виде усвоенных основ, многие потребности закрывают. Пока закрывают.
Подумал обо всем этом я мельком, с удивлением интереса продолжая вглядываться в картинки воспоминаний своего убийства. Причем удивлялся я сейчас словно человек, который когда-то в детстве зазубрил текст на чужом языке, а через года вспомнил его, и уже выучив незнакомый ранее язык мысленно переводит, удивляясь как казавшаяся раньше абракадабра становится доступной к пониманию речью.
Не знаю, как Ангелина попала в мой прежний мир, но факт в том, что она точно не человек — это демоница. И ощущения у нее отличные от человеческих. Ангелина получила невиданное удовольствие от чужой (моей) муки. Она, я это сейчас понимаю по эху ощущений в воспоминаниях, подобное делала в своей физической оболочке впервые, и получила сравнимые с ярким оргазмом ощущения. И только после того, как она подпиталась моей мукой, вытянув из тела почти всю энергию, демоница нанесла выбивающий душу удар.
Ну да. Так и есть — обездвиженный, и скованный непереносимой болью я тогда этого и не заметил, но сейчас прекрасно вижу и осознаю произошедшее. Ангелина, мразь такая, выбила из меня душу, отправляя в место подобное этому. В темную тень того, моего прежнего мира.
«Одна из младших слуг моей жены» — сказал мне чуть позже Астерот, который перехватил меня на пути в похожее на этот мир место. Хм. Кому младшая слуга, а кому и опасный демон. Еще Астерот сказал, что Олег с ней уже разобрался. Хочется верить, что он сделал это с чувством, толком и расстановкой — выдыхая сквозь зубы и с трудом сдерживая ярость, подумал я.
В любой игре, даже в игре без правил, всегда есть правила. И Ангелина в момент моего убийства пересекла все мыслимые и немыслимые границы. За такое без раздумий и без осуждения обществом дают канделябром или стулом по башке — как за шулерство за карточным столом или за то, что обижаешь слабых и беззащитных, к примеру детей или кошек. Подобное полностью за гранью, и подобное должно быть адекватно наказуемым. И надеюсь, Олег не подвел. Надеюсь, он ее…
«Сжег и обоссал» — подсказал внутренний голос.
Вот да — редко когда я с ним соглашаюсь, но тут прямо в яблочко.
«А прежде нашпиговал чесноком и насадил на осиновый кол. Для верности, на всякий случай».
Фу какая мерзость… продолжай.
«А еще размотал перед этим».
Ну нет, вот это уже даже для нее будет слишком — подумалось мне. И, прекращая разговор с самим собой, отбросил возникшие воспоминания и неожиданные от них открытия. Собравшись с мыслями, вновь вернулся к воспринимаемому моменту реальности, полностью сосредоточившись на происходящем здесь и сейчас.
Миновав арку ворот, по-прежнему осторожно перемещаясь — двигаясь вдоль стен и периодически застывая, осматриваясь и прислушиваясь, вышел из крепости. На выходе постоял недолго, прислушиваясь, присматриваясь и даже принюхиваясь. Ничего не почувствовал и не увидел, после чего быстрым шагом направился через пустырь к виднеющимся вдали домам.
Было желание как-то скрыть свое передвижение, спрятаться в тени окутанных белесой паутиной пальм. Но несмотря на привлекательность подобного способа близко к деревьям старался не подходить. Вот не хотелось, и все. Также избегал полянок с черной травой, которая — как я заметил, мягко колыхалась, несмотря на полное безветрие тяжелого спертого воздуха.
Пустырь миновал без происшествий, и вскоре вышел на улицы города, осматриваясь. Отражение, тень нашего мира, создано в этом слое реальности как минимум после середины двадцатого века — первоначально определился я, передвигаясь по безмолвным, вымершим улицам. Определенно. Оглядываясь, замечал и отмечал приметы времени: пластиковую, покрытую прахом пыли мебель уличных кафе, когда-то яркие тканевые навесы, стеклянные витрины, современные рекламные вывески. Сдержанные и строгие, зарегулированные нормами городского дизайна. И принадлежавшие, судя по виду, скорее всего даже веку двадцать первому, а не двадцатому. Вот только дат ни одной пока не видел.
Перемещаясь по улицам, быстрыми перебежками переходя от стены одного дома к другому, иногда замирал, осматриваясь. Места, где видел антрацитовый жирный блеск черных лиан, старался обходить по широкой дуге. Повсеместно же брусчатку и асфальт под ногами покрывала уже привычная пыль праха, а большинство зданий было затянуто плесневелой, местами гнилостной паутиной.
Закрывающая дома и предметы липкая паутина мешала взгляду, скрывая детали. А кое-где скрывая и очертания — некоторые дома и машины даже прекратились в серые гнилостные коконы, словно обрастающие наростами предметы на морской глубине. И не находя ничего подходящего для того, чтобы посмотреть дату замершей в этом мире жизни, я углублялся вглубь улиц, понемногу начиная нервничать все сильнее. Никаких зацепок по конкретному времени и по дате не находил, а блуждания начинали утомлять.
ebooksa