Псевдо

– Хр-хрхр-ррхрхрррр…

– Убийца!

– УБИЙЦА!

– Заткнитесь!!! – кричу я и переворачиваю стол.

Грохот вытесняет голоса. Кашель отступает.

Тяжело дыша, я спешно обыскиваю карманы тех, кто вломился в мою квартиру. Кроме сигарет – ничего. Значит, три патрона – это все, что у меня есть.

Прочь из кухни. Не споткнуться о Дикую… Подобрать сковороду. Пригодится. Пистолет на самый крайний случай будет ждать за пазухой.

Тревога.

– Не блевал, не волнуйся. Просто слюной подавился… Как в детстве, помнишь? А ты вечно давилась бабушкиными пирожками. С такой жадностью их ела… – я улыбаюсь.

Ослепительная улыбка.

– Да… Они были самыми вкусными…

Надежда в глазницах.

– Вернусь, сказал же. Не бойся, – я обнимаю Варю и ухожу.

Осторожно наступаю на входную дверь – лязгает. Не так громко, как могла бы. Рядом с ней я нахожу болгарку, лом и монтировку.

Монтировка… Она гораздо удобнее, поэтому беру ее вместо сковороды. Уже лучше.

Дверь к молодым распахнута. Я медленно, почти не дыша, захожу к ним.

На пороге валяются пакеты с раздавленными и залитыми скисшим молоком продукты. В куче разбитых яиц лежит пара телефонов с треснувшими экранами. На полу коридора размазано засохшее пятно рвоты болотного цвета, брызги которой есть и на обоях, и на тумбочке, и на белых женских кроссовках у стены.

Я закрываю дверь на оба замка. Думаю секунду…

– Эй! – бью монтировкой по деревянной напольной вешалке при входе. Пара курток, одна шапка, две кепки. Пластмассовая коротенькая ложка для обуви.

Тишина в ответ. Нет хрипов, нет шарканья. Никто не бежит ко мне, выпучив глаза.