Киммерийская крепость

– Яков Кириллович, я не собираюсь вам всё прямо сейчас рассказывать. Во-первых, совершенно не желаю портить настроение ни вам, ни себе!

Гурьев опять повторил этот странный птичий жест – чуть наклонил набок голову. Что-то было в этом наклоне, – опасное. Опасное – не по отношению к ней, Завадской, но… Это опасное сияние уверенной силы окружало её собеседника, словно невидимый ореол. Завадской снова – в который раз – подумалось: не может же это всё на самом деле?! Она поплотнее закуталась в свой платок. А Гурьев проговорил, пряча под прищуром серебряные сполохи в глазах:

– Мне невозможно испортить настроение, дражайшая Анна Ивановна. Я вообще не человек настроения, потому что оно у меня давно и бесповоротно испорчено. Вероятнее всего, навсегда. И если бы я вздумал жить в соответствии с таковым, то не гонял бы тут у вас чаи с бубликами, а находился совершенно в другом месте и абсолютно ином качестве. Так что покорнейше попрошу обрисовать драматургию. Можно штрихами.

– Язычок у вас, – почти непроизвольно отодвигаясь к спинке своего кресла, проворчала Завадская.

– Ну да, Анна Ивановна. Ну да. Сгораю в пламени любопытства.

– Ну, хорошо, – Завадская длинно вздохнула и покосилась на Гурьева. – Сама не знаю, чем вы так на меня действуете?!

Ох, я знаю, подумал Гурьев.

– А драматургия, как вы изволили это назвать, следующая. Даша пользуется со стороны юношей повышенным вниманием. Пока им не приходится столкнуться с её… э-э-э… темпераментом и требованиями. Результатом является почти всегда уязвлённое самолюбие, а утешаются многие весьма одинаково, то есть похвальбой о мнимых подвигах.

– Всегда мнимых?

– Всегда, – отрезала Завадская. – Всегда. А некоторые коллеги… Э-э-э…

– Склонны вашу точку зрения «э-э-э», – Гурьев покрутил пальцами в воздухе и улыбнулся. – Огласите, пожалуйста, весь список.

– Вам весело?!

– Неописуемо, – кивнул он.

– Почему?!

– Давненько не занимался такими смешными проблемами. Всё время руки в крови по локоть, знаете ли. С удовольствием примусь за это дело, засучив рукава и подоткнув обшлага чеховской шинели.

– Яков Кириллович, – Завадская покачала головой. – Вы всегда такой?

– Стараюсь.

– Сколько вам лет?!

– А в бумагах разве не указано?

– Просто поверить невозможно. Сто лет дала бы вам запросто. Я вас ощущаю как своего ровесника, а не…