Киммерийская крепость

– Если и так, то самую малость. Больше доверяю. Справишься?

– А то, – Денис убрал деньги со стола.

– Это радует. И сделай мне, будь ласков, комплект ключей от спортзала. Мне тренироваться надо, форму держать.

– Ну, это мы запросто. А звание у тебя какое, Кириллыч?

– Верховный правитель Юга России, – усмехнулся Гурьев. – Устраивает?

Денис явно не воспринял это заявление, как шутку:

– Во, – Шульгин звучно поскрёб всей пятернёй в затылке. – Ну, придётся, значит, и Чердынцеву построиться. Офуеть с тебя можно, Кириллыч.

– Какой догадливый, – с неудовольствием проворчал Гурьев. – Когда не надо.

– Слышь, Кириллыч?

– Что?

– Я, конечно, поспрашиваю людей-то. А тебе надо с нашим ребе поговорить.

– С кем? – улыбнулся Гурьев. – Ребе? Кто это?

– Ты не лыбься, не лыбься, – нахмурился Денис. – С ребе. Раввин, или как там правильно… Поп еврейский, одним словом. Реб Ицхок – это, скажу я тебе, голова!

– А ты откуда знаешь? – продолжая улыбаться, Гурьев опять наклонил голову набок. Раввин не поп, но в первом приближении неплохо, неплохо, подумал он. К счастью, Шульгин пока не докумекал, что этот жест означает.

– Я тут всю жизнь прожил, вот и знаю. Реб Ицхока все у нас знают. Даже эти… Из органов которые. Из нутряных.

– Да-а, – вздохнул Гурьев. – Это радует. И что?

– Его все знают, и он всех знает, Кириллыч. Ребе – мужик что надо. У нас раньше евреев богато было – колония целая, это потом подразбежался народец… В пятом году тут «архангелы» погром устроить хотели. Так реб Ицхок вместе с нашим благочинным встали поперёк улицы… Благочинный в ризе парадной да с посохом, за ним диакон и служки с иконой Николы Угодника, евреи со свитками своими за ребе. А потом рабочие с Ширяевской верфи подтянулись. Ну, те уж вовсе серьёзные ребята были, с винтарями да наганами. Вот и не погромили.

– Как весело. А что за благочинный такой у вас сознательный был?

– Архимандрит Дионисий, царствие ему небесное, – Денис перекрестился размашисто. – Тёзка, можно сказать… Его-то шлёпнули большевички в двадцатом. Как вошли в город, на второй день… Он и не прятался даже. Собора Николаевского настоятелем был, ты видел, может, там купола посдёргивали, кинотеатр «Ударник» там теперь.

– А матушка что же? – достал Гурьев следующую бутылку.