— Значит, когда мы пришли сюда, она уже была у вас в кармане?
— Разумеется.
— Получается, что она была одновременно и у меня в кармане, и у вас? Как же это может быть?
— Господи, у вас что, глаз нет, молодой человек? У вас голова на плечах натуральная или муляж? Неужели вы не можете осмыслить простой факт только потому, что он лежит за пределами привычного? Сегодня вы принесли эту монету с собою, и мы зашвырнули ее на неделю назад: вы сами видели. Неделю назад я ее здесь нашел. Положил в карман. Принес сегодня сюда. Ту же самую монету… точнее, более позднюю репликацию ее пространственно-временной структуры: на неделю старше, старее. Но обыватель назвал бы ее «та же самая». Хотя сходства между ними не больше, чем между младенцем и взрослым человеком, который из него вырос.
Я взглянул на него:
— Доктор, отправьте меня в прошлое. На неделю назад!
Он взглянул сердито:
— И речи быть не может!
— Почему? Разве на людях эта штука не работает?
— Что? Разумеется, работает.
— Тогда почему нет? Я не боюсь. И представьте только, как это было бы здорово для будущей книги… если бы я мог на собственном опыте убедиться и подтвердить, что темпоральный сдвиг Твитчела действует.
— Вы уже убедились на собственном опыте. Можете так и написать.
— Пожалуй, — задумчиво произнес я, — но мне же не поверят. Этот опыт с монетами… Я верю, потому что я видел его. Но любой, кто прочтет мои записки, решит, что я просто подвергся внушению, что меня надули каким-то ловким трюком.
— Вот черт бы вас подрал, сэр!
— Так это же не я — люди скажут. Они не поверят, что я действительно видел то, что описываю. Вот если бы вы отправили меня на неделю назад, я бы мог описать свои собственные ощущения и…
— Сядьте. И выслушайте меня.
Он сел; мне сесть было некуда, но он этого не заметил.
— Я уже ставил эксперименты на людях, давным-давно. И именно поэтому я решил никогда больше этого не делать.
— Почему? Они погибли?
— Что? Не порите чушь! — Он посмотрел на меня угрожающе и добавил: — И не смейте ни о чем таком писать в своей книге.