— Думаю, что Михай был болен с рождения. А после смерти родителей окончательно сошел с ума. Напивался до потери чувств, избивал слуг, не щадил и жену.
Первый раз он изнасиловал меня в неполные пятнадцать… Потом избил и пригрозил, если проболтаюсь – убьет. И я молчала… А что я могла сделать? Почти ребенок, в чужой, дикой стране. Это повторялось вновь и вновь… Видишь, Андрий, мелкие рубчики? Нет, это не следы болезни… Шрамы. Тетушка все же узнала и… на следующий день исчезла. Прошел слух, что утопилась в реке. Будто даже нашли тело и похоронили. Через год Михай взял меня в жены. Однако в моей жизни мало что изменилось. Муж продолжал пить, насиловать. И только десять лет спустя его настигла Божья кара… В объятиях кухарки…
Я попытался ее приласкать, отвлечь от горьких мыслей, но Мирослава лишь недовольно отмахивалась.
— Ну, все! Все! Успокойся, ведь самое страшное уже позади. Ты еще молода, красива, богата и свободна.
— В том-то и дело, что нет! — горько усмехнулась, уже взявшая себя в руки, баронесса.
Теперь пришла очередь удивляться мне. Однако, не желая торопить события, молча дожидался продолжения.
— Во-первых, мне уже за тридцать; во-вторых, муж ничего мне не оставил, кроме своего ненавистного имени: ни бумаг на имение, ни денег, ни драгоценностей; а в-третьих – черти б его побрали – до сих пор жив сам! А я по-прежнему в клетке и его раба.
— Но ты же сказала, что Бог его покарал!..
— Да, его хватил удар. Одна сторона усыхает… и рука и нога. Он мычит, плюется и ходит под себя. Вот уже пятый год…
— Неужели за все эти пять лет?.. — я выразительно заглянул в глаза Мирославы.
— Но я не могу… ненавижу себя за это, но не могу… Кроме того, пока он жив, есть хоть какая-то надежда отыскать тайник. Там золото и бумаги… Там моя свобода…
Какое-то время мы молчали.
— И где же обитает твой благоверный?
— Зачем тебе? Зрелище отвратное. Да и ни к чему вовсе.
— Мирослава, где он? Ну же! Говори!
— В комнате под нами… На первом этаже… Где же ему еще быть?
— Так он нас слышал…
— Михай плохо разумеет… А если… Тем лучше! Я хотела бы ему устроить ад на земле… Хотя бы по одной слезинке за тысячу моих…
— Одевайся, милая, и пошли!
— Куда? На дворе уже ночь.
ebooksa