— В каком шинке?
— Ну, помнишь… Когда Искра играл в карты с Анжеем Вышнегорским, паном Волевским и русским купцом…
Кочубей чуть нахмурился, потом махнул рукой.
— Та грець с ними. Все уже, слава Богу, минулось…
— Я тогда подобрал письмо, выпавшее из кармана пана Анжея. Оно от польского короля Лещинского к нашему гетьману… Долго думал, кому довериться. Теперь вижу – только тебе пане.
Лицо Кочубея тотчас стало строгим, глаза колючими. Отеческий тон как ветром сдуло.
— Где то письмо? Сам его читал? Говори как на духу!
— Вот, твоя милость. Отдаю тебе в руки. Верю, пане судья, дадите ему должный ход. Оно зашифровано. С трудом кое-что смог разобрать.
— И что там?
— Кроме всего прочего – заинтересованность в переговорах со шведской короной.
— Наконец! — сорвалось с губ Кочубея. — Кто-то еще знает, что письмо у тебя?
— Ни одна живая душа! Ей-Богу! Даже полковнику Искре не сказал, хотя он скрупулезно допытывался, был ли я тогда в шинке.
— Все правильно сделал. Молодец! Это уже доказательство. Наконец у меня есть что-то стоящее! Пока иди. Будешь нужен, позову.
Продолжение эта история получила лишь месяц спустя, когда в гости к Кочубею приехал свояк. Они закрылись с Искрой на добрых два часа. Меня же позвали, когда разговор подошел к концу.
— Проходи, Андрию, садись… — хмуро буркнул Кочубей.
— …Ох, Василю! Что-то мне по себе. Уже дважды писали – выскользнул Макиавэль, хитрый лис. Опять выкрутится! Как бы хуже не было…? недовольно поглядывая в мою сторону, сказал Искра.
— На этот раз – нет! У нас есть доказательство!
— А если письмо подделано?
— Нет, настоящее! Время было, я все проверил. Скажи лучше, сколько под нашим подпишется?
— Не знаю, наверно, как всегда!