«Я сделал свое дело», – подумал он.
Дверь открылась. Вошел Кросс. За ним трое агентов Эс-ай в штатском: все англичане, высокого ранга, лица напряженные. Один быстро накинул на голову Брайана Квока плотный черный чехол, легко поднял его и вышел. Остальные последовали за ним.
Теперь, когда все было кончено, Роберт Армстронг не чувствовал ничего – ни угрызений совести, ни потрясения, ни гнева. Ничего. Разум говорил, что ошибки быть не могло, и в то же время отказывался верить, что друг, которого он, Армстронг, знает почти двадцать лет, агент коммунистов. Но, увы, доказательство было неопровержимое. Найденная Армстронгом улика свидетельствовала, что Брайан Квок – сын У Фан-лин, бывшей хозяйки А Там, в то время как из его свидетельства о рождении и анкетных данных следовало, что его родители носили фамилию Квок и были убиты китайскими коммунистами в Кантоне в сорок третьем году. Одна из фотографий запечатлела Брайана Квока рядом с крошечной китаянкой перед аптекой на деревенском перекрестке. Качество фотографии оставляло желать лучшего, позволяя тем не менее прочитать иероглифы на вывеске и распознать лицо, его лицо. На заднем плане была видна старая автомашина. За ней, наполовину отвернувшись, стоял какой-то европеец. Очкарик У признал на снимке нинтокскую аптеку, принадлежавшую семье У. Женщина, по словам А Там, и была ее хозяйкой.
– А мужчина? Кто этот мужчина, что стоит рядом с ней?
– О, это ее сын, Господин. Ее сын, Чу-той. Это ее Второй Сын Чу-той. Теперь он живет у заморских дьяволов за морем на севере, к северу от Страны Золотых Гор, – хныкала старуха из белой комнаты.
– Ты опять неправду говоришь.
– О нет, Господин. Это ее сын, Чу-той. Он ее Второй Сын. Он родился в Нинтоке, и я приняла его собственными руками. Это тот самый второй ее сынок, что уехал еще маленьким…
– Уехал? Куда он уехал?
– В Страну Дождей, а потом в Золотые Горы. У него теперь ресторан и двое сыновей… У него там свое дело, и он приезжал навестить Батюшку… Батюшка тогда был при смерти, и он приехал, как и подобает почтительному сыну, но потом уехал, и Матушка так плакала, так плакала…
– И часто он навещал родителей?
– О, только однажды, Господин, только в тот самый раз. Теперь он живет так далеко, в таких далеких краях, таких далеких краях… Но он приехал, как подобает почтительному сыну, а потом уехал. Я его видела случайно, Господин. Матушка послала меня навестить родственников в ближайшей деревне, но мне стало скучно, я вернулась раньше и увидела его… Он почти сразу уехал. Молодой Хозяин уехал на машине заморских дьяволов…
– Откуда у него машина? Это была его машина?
– Не знаю, Господин. В Нинтоке не было машин. Машины не было даже в деревенском комитете, даже у Батюшки, который в нашей деревне был аптекарем. Бедный Батюшка, он, умирая, так мучился. Он был членом этого комитета… Они нас не трогали, люди председателя Мао, эти чужаки… Да, они нас не трогали, потому что Батюшка, хотя человек образованный и аптекарь, всегда был тайным сторонником Мао, а я никогда и не знала об этом, Господин, клянусь, никогда не знала. Люди председателя Мао нас не трогали, Господин.
– Как его звали, этого сына твоей Хозяйки? Который на фотографии? – спросил он, пытаясь расшевелить ее.
– У Чу-той, Господин. Он был у нее второй… Помню, когда его отправили из Нинтока в… в это гнусное место, в эту Благоуханную Гавань. Ему было лет пять-шесть, и его отправили к какому-то родственнику здесь, и…
– Как звали этого родственника?
– Не знаю, Господин, мне этого не говорили. Помню лишь, что Матушка все плакала и плакала, когда Батюшка отправлял его из дома учиться… Можно я уже пойду домой? Я устала, пожалуйста…
– Когда расскажешь то, что мы хотим узнать. Если скажешь правду.
– О, я расскажу вам всю правду, все, что хотите, все…
– Его отправили учиться в Гонконг? Куда?
ebooksa