Гайдзин

– Мы рады вам, Хирага-сан, Ори-сан, – снова повторил старый монах. – Мы за сиси, за сонно-дзёи и против сёгуната. Вы можете свободно приходить и уходить по своему желанию. Если вам понадобится помощь, скажите нам.

– Тогда ведите счет количеству солдат, сколько их прибывает, сколько убывает, какие комнаты и кем заняты.

Теперь они почти достигли своего убежища – гостиницы, которая лежала к востоку от замка.

Глава 10

Пять представителей бакуфу неторопливо проследовали через ворота во внутренний двор миссии в своих паланкинах. Они опоздали на час. Перед ними шли самураи со знаменами, на которых были изображены их официальные гербы, со всех сторон их окружала стража. Сэр Уильям стоял на верху широкой лестницы, которая вела к представительному парадному входу в миссию. Рядом с ним находились французский, русский и прусский посланники – их помощники, Филип Тайрер и другие сотрудники миссии расположились чуть поодаль – и почетный караул из шотландских горцев и нескольких французских солдат, на которых настоял Сератар. Адмирал Кеттерер и генерал остались на борту флагмана, в резерве.

С большой церемонией японцы поклонились, сэр Уильям и все остальные приподняли шляпы. Они торжественно проводили японцев в большой зал для приемов, стараясь не показать, насколько нелепым они находили их наряд: маленькие черные лакированные шапочки, сидевшие посередине выбритой части головы и аккуратно подвязанные под подбородком, верхняя мантия с огромными плечами, разноцветные парадные кимоно из шелка, просторные штаны, сандалии на ремешках и толстые носки с отделенным от остальных большим пальцем – таби, – веер за поясом и неизменные два меча.

– В эти их шапчонки даже не помочиться толком, – заметил русский.

Сэр Уильям опустился на центральный из пяти стульев в окружении других посланников, с одного края вместе с ними сел Филип Тайрер, чтобы число участников со стороны европейцев тоже равнялось пяти, бакуфу сели на стулья напротив, переводчики расположились на подушках посередине. После продолжительного обсуждения участники переговоров сошлись на пяти охранниках с каждой стороны. Эти люди встали позади своих хозяев, с подозрением поглядывая друг на друга.

Следуя строгому протоколу, противные стороны представились друг другу. Торанага Ёси был последним.

– Томо Ватанабэ, младший чиновник второго класса, – сказал он, изображая смирение, которого не испытывал, и занял наименее почетное место с краю.

Его одежда была не так богата, как у остальных членов делегации, которые вместе со всеми стражниками получили приказ под страхом наказания относиться к нему как к самому незначительному из пяти чиновников.

Он устроился на стуле, чувствуя себя странно. «Как отвратительны эти враги, – думал он, – как смешны и убоги эти их высокие шляпы, невообразимые сапоги и уродливые черные одежды из толстой материи – неудивительно, что от них так смердит!»

Сэр Уильям сказал осторожно и просто:

– Английский подданный был убит самураями Сацумы…

К пяти часам европейцы были готовы взорваться, японцы же по-прежнему оставались вежливыми, улыбающимися, внешне невозмутимыми. Десятком различных способов их представитель заявлял, что… очень жаль, но их юрисдикция не распространяется на Сацуму, они ничего не знают об убийцах и о том, как их можно было бы изловить, но да, это происшествие достойно всяческого сожаления, но нет, они не представляют, как можно было бы получить репарации, но да, при определенных условиях вопрос о возмещении мог бы быть обсужден, но нет, сёгун пока в отсутствии, но да, сёгун был бы рад принять их, когда вернется, но нет, не в обозримом будущем, но да, мы немедленно подадим прошение назначить точный день, но нет, в этом месяце невозможно, потому что его нынешнее местопребывание никому не известно, но да, они выяснят это как можно скорее, но нет, следующая встреча и все другие встречи не должны проходить в Эдо, но да, в Канагаве, но очень жаль, не в этом месяце, возможно, в следующем, но нет, очень жаль, мы не имеем полномочий…

Каждый пункт приходилось переводить с английского на голландский, потом на японский. За этим обычно следовало пространное обсуждение. Затем ответ прилежно переводился на голландский и снова на английский с неизбежными наставлениями и всегда с вежливыми просьбами пояснить суть самых тривиальных деталей.

Ёси находил всю процедуру крайне интересной для себя. Он никогда еще не присутствовал при таком скоплении гайдзинов и ни разу не участвовал в переговорах, где низшие по званию, неслыханное дело, обсуждали вопросы политики, вместо того чтобы слушаться и подчиняться.

Трое из остальных четырех японцев были настоящими, хотя и незначительными, чиновниками бакуфу. Все представились под вымышленными именами – общепринятая традиция на переговорах с иноземцами. Переодетый под бакуфу самозванец, тайно говоривший по-английски, сидел рядом с Ёси. Его звали Мисамото. Ёси приказал ему запоминать все и украдкой сообщать ему, если что-нибудь важное не будет переведено правильно, в остальном же держать рот на замке. Этот человек был преступником, ожидавшим смертной казни.

Когда Ёси послал за ним позавчера, Мисамото тут же пал ниц перед ним, трясясь от страха.

– Поднимись и сядь сюда. – Ёси показал веером на край платформы из татами, на которой сидел сам.