– Ага. – Я пожал ему руку. – Гитлер, Адольф.
Младший расплылся в улыбке, которая показалась мне заносчивой.
– Наш общий друг вас так расхваливал. Расскажите-ка что-нибудь!
Ухмыляясь, он положил два пальца на верхнюю губу и с дурашливым коверканьем провозгласил:
– С пяти сорока пяти мы ведем ответный огонь![20]
Я обернулся к нему и хорошенько смерил его взглядом. Потом позволил ненадолго воцариться тишине. Тишину часто недооценивают.
– Так, – сказал я, – вы, стало быть, хотите поговорить о Польше. Польша. Ну хорошо. Что вам известно про историю Польши?
– Столица Варшава, нападение в 1939 году, поделена с русскими…
– Это, – резко возразил я, – книжные штампы. Ими может нажраться любая бумажная моль. Отвечайте на мой вопрос!
– Но я же…
– На мой вопрос! Вы понимаете немецкий язык? Что! Вы! Знаете! Про! Историю Польши!
– Я…
– Что вы знаете о польской истории? О взаимосвязях? А что вам известно о польской смеси народов? О так называемой немецкой политике в отношении Польши после 1919 года? И, раз уж вы заговорили об ответном огне, вы хоть знаете, куда стрелять?
Я сделал небольшую паузу, чтобы набрать воздуха. Обрушиваться на политического противника надо в правильный момент. Не когда ему нечего сказать. А когда он пытается что-то сказать.
– Я…
– Раз уж вы слышали мою речь, то должны знать, как она продолжается?
– Это…
– Я слушаю?
– Мы же здесь не для…
– Ладно, я помогу вам: “С этого момента…” – помните, как дальше?