Я, со своей стороны, не придал разговору с Джеком никакого значения, не чувствовал опасности и мое светлое и легкое настроение не изменилось. Однако, какой-то интерес к этой встрече у меня возник. Мне действительно хотелось знать правду о причине гибели Кости. Я не знал ничего о контактах Кости с Джеком, но я и не должен был ничего знать о его контактах по службе с кем бы то ни было из иностранцев. Если бы Костя сам сказал или хотя бы намекнул, другое было бы дело. Поскольку дело было, на мой взгляд, плёвое, сугубо личное, то докладывать советнику-посланнику я не стал. Так было принято: докладывали, только если контакт был, несомненно, важным или опасным. Ни того, ни другого я в предстоящей встрече не видел.
Я спокойно завершил свой рабочий день, уехал домой, ни капли не подозревая о событиях, которые предстояли мне на следующий день. Событий неожиданных и далеко не из приятных.
Я приехал к месту встречи немного раньше: предполагал, что движение на трассе может быть плотным, а оно, наоборот, было свободным. Получилось так, что у меня в запасе было минут десять. Поскольку отель «Моя любовь» находится над Тибром, то я по тропинке спустился к реке, прошелся вдоль берега и обратил внимание на небольшой альков – углубление в стене набережной, где даже была поставлена небольшая лавка в расчете на двух лиц, скорее – на двух влюбленных лиц. Место казалось уютным, даже вызывало желание присесть там и насладиться уединением вблизи чистой, пахнущей прибрежными цветами реки. Для этого, однако, времени не было, но постоять там пару минут было приятно.
Когда часы показали «три», я поднялся наверх и вышел на террасу. В лицо я Джека не знал, но был уверен, что тот знал меня не только по внешнему облику, но и по служебному досье ЦРУ на мою личность. И действительно, стоило мне только стать ногой на террасу, как я увидел за крайним небольшим столиком мужчину, который поднялся со стула и сделал мне пригласительный жест. Я подошел, мы поздоровались и представились друг другу. В общем-то, я его тоже узнал, поскольку в свое время мы встречались в Канберре на приемах, раскланивались, но так и не познакомились за ненадобностью.
Джек был пониже меня ростом, широкоплечий, полный человек, но не толстый. Его лицо, круглое и широкое с большим носом и тонкими губами, расплылось в улыбке, а глаза делали вид, что им уж очень приятно меня видеть.
Как и следовало ожидать, основной темой беседы предшествовала прелюдия о нашем совместном пребывании в Австралии. Самым естественным образом всплыло воспоминание о Кости, и постепенно мы подошли к факту его ухода из жизни. Беседа наша плавно и приятно сопровождалась небольшими глотками хорошего коньяка, который заказал Джек, а я и не видел оснований отказываться, и крепким кофе, который итальянцы любят и умеют готовить.
И вот подошел разговор о Кости, который я запомнил практически дословно, ибо придал ему большое значение. Джек не скрывал, что он тогда работал в ЦРУ, и вполне естественно эта организация исследовала советских дипломатов и работников торгового представительства на предмет доступа к ним и возможного использования. Джек смотрел на меня интригующе, но видимо, отметив какую-то мою настороженность, он счел нужным улыбнуться и сказал:
– Видите ли, Павел, я говорю с вами откровенно о теме, которую вы все равно знаете и без меня. К тому же, прошу иметь ввиду, что сейчас я уже вне службы, недавно вышел на пенсию, и, конечно же, не занимаюсь теми делами, которые когда-то должен был исполнять по служебной необходимости… Иными словами, мне не нужно было изучать вас и, тем более, думать о том, как вас можно использовать в интересах ЦРУ. Так что вы можете спокойно отдаться прелестям погоды и нашей беседе.
Джек откинулся на спинку стула, расстегнул пиджак и положил на стол рядом с собой небольшой черный дерматиновый пакет. И он еще прощупал что-то в кармане. Заметив мой интерес к этому, Джек пояснил:
– Не думайте ради бога, что у меня есть что-то для прослушивания разговора. Я совсем чист! Чист, потому что от вас я не хочу ничего и, соответственно, не пытаюсь разбудить у вас интерес к нашей, американской, стороне… У нас, если так можно сказать, просто дружеская беседа.
В тон разговору Джек старался быть дружественным, гостеприимным даже и, возможно, еще и приятным. С моей стороны, я не видел причины для беспокойства, поскольку ее действительно не было. Я просто ждал, когда разговор перейдет к главному. И он плавно к этому перешел. Джек поведал, что интерес ЦРУ к Константину был, в общем-то, пассивным, поскольку не были видны его слабые места, которые позволили ли бы взять Костю в разработку. Дипломат, как известно, так защищен своим иммунитетом и привилегиями, что спецслужбам к нему подступиться практически невозможно. Ну и ладно. Так что жизнь Кости шла своим чередом, а у американских спецслужб – своим. Но однажды случилось то, что, по любой логике, не должно было случиться. Константин сам засунул голову в петлю. Отнюдь не секрет, что те люди, которые могут хоть как-то заинтересовать спецслужбы, находятся в той или иной степени под их наблюдением. И однажды наблюдение за Костей дало нужный результат.
Как это было всегда? Коллектив советского посольства выезжал на отдых к морю в поселок Остер – бей. Там снимались домики – по одному домику на две семьи. В домике было две спальни, а между ними располагалась кухня.
Итак, коллектив посольств приехал в поселок в пятницу вечером, люди обустроились, как обычно, расселились в домики, проводили время как могли и хотели, а ближе к полуночи все успокоилось. И вот, когда стало совсем темно и тихо, из домика вышел Костя с дамой и пошли они вдоль берега моря. В этом не было ничего необычного, и наружное наблюдение в начале не обратило на это внимание, но, как и положено, снимок отдыхающей пары сделали. Сделали и успокоились, но утром обнаружили, что вопреки ожиданию Костя гулял и целовался в ночи не с собственной женой, а с другой женщиной. Причем в этот раз Костя вообще поехал без жены. Стали агенты решать вопрос, что делать дальше? Решили, на всякий случай, что пока все отдыхающие будут у моря, комнату Константина немного обустроить необходимой техникой. Оборудовали и, в конечном итоге, получили ночные картинки Кости и этой женщины, которую он называл Стася. И разговор их был записан с последующим переводом на английский язык. В общем, картина адюльтера была полной и убедительной. Служба стала прояснять картину дальше, и выяснилось, что жена Кости в это время убыла в Москву, так что он был в своих поступках свободен. Занялись Стасей и узнали, что ее муж был также в отъезде. Ситуация стала ясной и перспективной. Правда, перспектива была хилая, поскольку супружеская измена грех не настолько тяжкий, чтобы можно было ожидать успеха, но, как сказал Джек: «Чем черт не шутит…!». И он продолжил:
– Поскольку мы встречались, и не только на приемах, начальство Кости знало и санкционировало встречи, на которых мы обменивались кое-какой информацией. Поэтому у Кости не было аллергии на наши контакты. И когда я его пригласил на встречу, он сразу согласился. В ходе обычного разговора я, в конечном итоге, выложил перед ним фотографии его адюльтера и текст их взаимных объяснений и горячей любви. Язык этой любви был действительно великолепный, почти ощутимый.
Что последовало затем, вам, господин Костин, видимо понятно. У Иванова был выбор, но очень узкий и скользкий. От него мы просили лишь небольшого сотрудничества. Я ему объяснил, что мы не вербуем его в качестве шпиона, а всего лишь просим о содействии. При отказе мы, и это вполне логично, придадим нашу информацию гласности со всеми вытекающими мерзкими последствиями для Иванова…
Я сидел на стуле, как на горячей сковородке. Мне как-то трудно было охватить и понять все, только что сказанное. Поставив локоть на стол, и опустив на ладонь лоб, я пытался собрать свои мысли, которые прыгали туда-сюда. Все мною услышанное никак не могло быть связано с Костей, ну просто никак! Костя и какой-то адюльтер? Этого никак не могло быть! С другой стороны, зачем Джеку мне лгать? Он же не вербует меня, наоборот, старается все смягчить, зная, что память о Кости мне дорога. Он напоминает, что хотел об этом мне все сообщить еще в Австралии, но я отказался от встречи. Да, так оно и было. А сейчас, когда прошло столько времени, зачем мне эта информация. А Джек тем временем продолжал:
– В конечном счете, я сказал Иванову, что самое простое для него согласиться на сотрудничество с нами, доработать в Австралии оставшийся год и, уехав в Союз, все забыть… Я не стал требовать от Константина немедленного ответа, сказав лишь, что позвоню ему вечером в субботу и надеюсь на положительный ответ. Вот, пожалуй, и все…
Я задумчиво смотрел на Джека, не зная толком, что в этом случае можно сказать. Джек вновь продолжил:
– Остальное, Павел, вы знаете, наверное, лучше меня. Прошу меня понять, что на такой исход никто не надеялся. Даже мы с моим старым другом и моим непосредственным начальником Родом не предполагали такого исхода, да и, честно говоря, скорее всего, не стали бы придавать гласности снимки и разговоры Иванова со своей партнершей. Существует, все-таки, корпоративная этика: агенты спецслужб не должны без надобности убивать друг друга. Мы полагали, что ответ Иванова вряд ли будет положительным, что наиболее вероятно он пошлет меня к такой-то матери… Но… вышло то, что вышло.
Я сидел, как в воду опущенный, где-то в душе соглашаясь с Джеком, но ведь действительно, все могло бы обойтись, если бы Костя сорвался, но не больше чем до мата, а свою «пушку» оставил в покое для более тяжелого и серьезного случая. Потом я, к тому же, урывками пытался уразуметь, а кто была эта Стася, с которой Костя кувыркался в постели. Но этот вопрос в тот момент мне не казался важным. Понимая, что главное действо состоялось, я встал, чтобы откланяться, но Джек, посмотрев, пристально и как бы доверительно в мои глаза, сказал:
ebooksa