Дверь на Сатурн

Теперь стены остались совершенно голыми, и Морги долго рассматривал их, в то время как его помощники почтительно молчали. На юго-восточной стене, высоко под потолком, оказалась странная панель, которую раньше скрывал рисунок. Густые брови Морги вытянулись в длинную черную полосу, пока он внимательно разглядывал эту панель. Она заметно выделялась на общей поверхности стены. Это была вставка овальной формы из какого-то красноватого металла, но не золота и не меди. Металл излучал непонятное мимолетное свечение, но если смотреть на него пристально, слегка прикрыв глаза, то он переливался редкими цветами. Однако вспомнить оттенки этого свечения с широко открытыми глазами было невозможно.

Морги, вероятно, оказался умнее и проницательнее, чем думал о нем Эйбон. Он с большим подозрением отнесся стене, в которую была встроена панель. Жрец понимал, что абсурдно и безосновательно, предполагать, что колдун сбежал через эту своеобразную дверь. Сделать это было бы затруднительно, поскольку стена являлась продолжение высокого обрыва у подножия которого волны бились об острые утесы.

Тем не менее жрец взобрался на письменный стол и ударил по панели кулаком. Он испытал поразительное неприятное ощущение от удара, но результат превзошел все его ожидания. Ледяной холод, невероятно резкий, трудно отличимый от жара, пробежал по его руке и всему телу в момент удара о незнакомый красноватый металл. Панель легко откинулась наружу, словно держалась на невидимых петлях, высоко и мелодично зазвенев при этом. За ней, как оказалось, не было ни неба, ни моря, собственно, ничего такого, что Морги когда-либо видел, или о чем он хотя бы слышал. Даже в самых страшных ночных кошмарах он никогда не мечтал о таком…

Тогда Верховный жрец повернулся к своим помощникам. Его лицо выражало и изумление, и ликование одновременно.

– Ждите здесь, пока я не вернусь, – приказал он и нырнул головой вперед в пустоту.

Обвинения, которые выдвигались против Эйбона, на самом деле были справедливыми. Проницательный колдун всю свою жизнь посвятил изучению естественных и сверхъестественных законов и принципов действия, принимая во внимание, в том числе, и мифы о Зотакве, широко распространенные в Му Талане. Чародей был уверен в непреходящей ценности этих мифов, особенно в момент непосредственного исследования темной доисторической сущности мертвого бога.

Эйбон начал общаться с Зотаквой в то время, когда его культ уже считался запрещенным, и поэтому был вынужден вести скрытую жизнь. Он читал полагавшиеся этому божеству молитвы, приносил самые желанные для него жертвы, и странный дремлющий маленький божок, взамен доверил Эйбону некоторые знания, которые оказались весьма полезными в практике черной магии. Зотаква, кроме того, сообщил колдуну некоторые подробности своей биографии, подтверждавшие популярные легенды и дополнявшие их более подробными деталями. Бог не стал уточнять, почему решил поселиться на Земле, но рассказал, что давным-давно он перебрался сюда с планеты Цикранош – этим именем в Му Тулане называли Сатурн, который, в свою очередь, был только лишь перевалочным пунктом в его путешествии из отдаленных миров.

В качестве особого вознаграждения за многолетнюю службу и жертвоприношения, Зотаква подарил Эйбону большую тонкую овальную плиту и объяснил ему, как закрепить ее на петлях в верхней комнате дома. Если открыть панель со стены наружу, то она, благодаря своим чудесным свойствам, сможет перенести любого желающего в мир Цикраноша, через много миллионов миль, сквозь космос.

Если верить смутным и не очень подробным объяснениями Зотаквы, которыми он соизволил поделиться, эта панель, изготовленная из особого материала, очень распространенного в другой вселенной, обладает необыкновенными излучающими свойствами. Они соединяют ее с наивысшим измерением пространства, и тогда расстояние до астрономически удаленных планет становится равным одному шагу.

Зотаква, однако, предупредил Эйбона, чтобы тот не использовал панель до тех пор, пока не будет в том крайней необходимости. Колдун пообещал использовать ее, только когда она окажется единственным средством, чтобы спастись от неизбежной опасности. Он не мог гарантировать своему почитателю легкого возвращения с Цикраноша на Землю, если оно вообще было возможно. По словам Зотаквы, в новом мире Эйбон найдет все, что пожелает, но только не сможет быстро приспособиться к новым условиям жизни, которые будут полностью отличаться от привычного для него Му Тулана, хотя действующие там физические законы не так уж сильно отличаются от земных, как это обычно бывает на удаленных планетах.

Некоторые родственники Зотаквы все еще жили на Цикраноше, и местные жители почитали их. Зотаква сообщил Эйбону наиболее труднопроизносимое имя одного из самых могущественных из этих божеств, пообещав, что оно пригодится ему, как, своего рода, пароль, если он когда-нибудь вздумает посетить Цикранош.

Мысль о панели, которая будет открываться в какой-то отдаленный мир, поразила Эйбона, показавшись слишком фантастичной, если не выдуманной. Но он знал, что Зотаква всегда и во всем являлся самым правдивым божеством. Однако колдун даже не пытался проверить особые свойства панели, пока Зотаква, пристально наблюдавший за всеми тайными делами на Земле, ни предупредил его об интригах Морги и о процессе жрецов, проходившем в подземелье под храмом Йоунде.

Зная могущество этих завистливых фанатиков, Эйбон решил, что поступит неблагоразумно и глупо, если позволит себе попасться в их руки. Поблагодарив Зотакву и попрощавшись с ним, колдун собрал в дорогу маленький мешочек с хлебом, мясом и вином, вернулся в свой кабинет и влез на письменный стол. Затем, сдвинув грубую картину, изображавшую сцену из жизни на Цикраноше, на которую Зотаква вдохновил доисторического художника, он открыл панель, скрывавшуюся за рисунком.

Эйбон увидел, что Зотаква не соврал, потому что открывшийся за панелью пейзаж ничем не напоминал ни привычную местность Му Тулана, ни какой другой уголок Земли. Этот пейзаж совершенно не привлекал колдуна, но все же, оказаться на другой планете было лучше, чем томиться в пыточных камерах богини Йоунде. Мысленно оценив изощренность различных, невыносимых мучений, которые Морги готовил ему, Эйбон спрыгнул через отверстие на Цикранош с резвостью, по-юношески проворной, для колдуна зрелого возраста.

Он сделал всего один шаг, но, повернувшись, увидел, что не осталось и следа от панели и его дома. Эйбон стоял на длинном склоне, топча ногами сыпучую серую почву, а в низину с огромных неприступных высот, словно с плеч или рогов какого-то животного, медленно стекал поток, но не воды, а какого-то жидкого, напоминающего ртуть, металла. Он втекал в окруженное холмами озеро, заполненное той же жидкостью.

На склоне холма, уходящем вниз, рядами стояли странные создания, но Эйбон никак не мог понять, что это – деревья, неорганические соединения или живые организмы, потому что они являлись и тем, и другим, и третьим. Этот противоестественный ландшафт ничем не напоминал Землю, даже небо было темно-зеленым, освещенное ослепительно ярким, пересекающим его, словно арка, трехцветным кольцом. Воздух казался холодным, но Эйбон не обращал внимания на то, что вдыхал едкий запах серы, который оставлял в ноздрях и легких странное ощущение колючего прикосновения. Колдун сделал несколько шагов по чужой, непривлекательной, почве. Оказалось, что она такая же рыхлая, как зола, высохшая после дождя.

Волшебник начал спускаться по склону, несколько опасаясь, что какое-нибудь из этих сомнительных растений, стоявших вокруг, остановит его своими не то сучьями, не то руками и не пустит дальше. Они напоминали одну из разновидностей сине-пурпурных обсидиановых кактусов с ветвями, оканчивающимися страшными, похожими на когти, шипами и маленькими головками, которые могли оказаться как цветами, так и фруктами. Когда Эйбон проходил мимо, растения не шевелились, однако, послышался слабый звон на разные голоса, ни на что не похожий. Колдун недовольно поморщился, представив, что странные создания таким образом переговаривались друг с другом, обсуждая его самого или что можно с ним сделать.

Впрочем, ему так никто и не помешал добраться до конца склона, откуда открывался вид на многочисленные террасы и выступы бывшего кратера – словно громадная древняя лестница, обрамлявшие осевшее озеро жидкого металла. Эйбон в нерешительности замер на одном из выступов, размышляя, куда же ему теперь идти.

Стройный поток его мыслей прервало появление тени, которая внезапно упала перед ним, накрыв раскрошившиеся под его ногами камни исполинским темным пятном. Колдун не имел ничего против такой тени, но она оскорбила его эстетический вкус, настолько уродливыми и кривыми показались ее очертания, совершенно не соответствовавшие общепринятым формам. По меньшей мере, она выглядела экстравагантно.

Колдун обернулся, чтобы рассмотреть, как же выглядело то создание, которое отбрасывало столь неприятную тень. Существо не походило ни на одно животное, знакомое Эйбону – у него были нелепо короткие ноги, непропорционально длинные руки, сферическое тело и круглая голова. Казалось, оно засыпа́ло на ходу и раскачивало головой во сне. Изучая строение тела незнакомца, колдун заметил слабое, сходство с богом Зотаквой, только вывернутого на изнанку. Он вспомнил, как Зотаква рассказывал ему, что форма, которую он принял на Земле, не полностью соответствовала его образу на Цикраноше, поэтому Эйбону пришло в голову, что странное создание являлось родственником Зотаквы.