— Знаю, — просто ответил Матвей. — Здесь агентура — высший класс! Вы даже не представляете, как много я о вас узнал! Новички у нас тут вроде сериала, ну, а счастливцы, которых забрали в старый город, — настоящие звезды!
— Тогда идем! — заторопилась я. — Чего же вы стоите!
— Да не спешите вы так! — рассмеялся Матвей. — Я, конечно, спортсмен, но не самоубийца и не экстремал! Сейчас покажу вам лазейку в ограде, и мы спокойно отсюда уйдем, не привлекая внимания общественности. Нам ведь не нужны проблемы с законом?
Он сделал несколько шагов и обернулся:
— Ну что, идете или нет?
Я бросила прощальный взгляд на окна интерната, за одним из которых томился мой сын, и вслед за Матвеем нырнула в кустарник.
Еще пара шагов, и перед нами вырос частокол, заплетенный орешником и виноградом.
— Издалека не разглядишь! — произнесла я восхищенно.
Матвей лукаво усмехнулся:
— Ну да: на это весь расчет!
Коварный частокол скрывался в зарослях лещины, он терялся в листве, растворялся в тенетах ветвей и стволов.
— Сюда! — позвал Матвей и начал протискиваться между прутьями.
— Вот мы и на свободе! — Он подал мне руку, помогая спуститься с пригорка.
— А дети тоже так умеют? — спросила я, одергивая майку.
— Какая разница? Им некуда бежать! Там, за оградой, все свои, им есть о чем поговорить. А здесь, снаружи, — блуд и амнезия.
— Сурово! — рассмеялась я. — А вы здесь, выходит, единственный праведник.
— Вот это действительно сурово! — Матвей покачал головой. — А главное, заслуженно!
— Извините, я не хотела вас обидеть. Просто у вас тут какой-то Содом… сплошные самки и самцы… не ожидала встретить человека.
— А за это спасибо! — улыбнулся Матвей. — Я разделяю ваши чувства. Сам побывал на вашем месте, пока не обтесался понемногу, со временем, конечно.
Мы вышли на набережную, и только тут я спохватилась: