Мы вернулись в свое расположение уже ночью. Бёльке отпустил меня отдыхать, и вечер я провел за дружеской игрой в бильярд. Помнится, разбил тебя, Карл, в пух и прах! Потом я уехал в город, преподнести букет роз моей Кейт, и вернулся в расположение уже под утро.
Возвращаясь к себе, я увидел, что Бёльке еще не ложился.
– Командир? – спросил я, остановившись у него на пороге.
– Рихтгофен, – произнес Бёльке, откидываясь в кресле. На столе перед ним лежали карты, листы с донесениями наземных служб и докладами пилотов.
– Вы не ложились, командир?
– Нет пока. Разбираюсь с донесениями. Это началось не вчера. Не с этого несчастного звена. Самолеты пропадали и раньше. В основном по ночам. При хорошей видимости. В ясные, безоблачные ночи…
– Ночной охотник?
– Всё, как правило, начиналось с того, что противник сжигал прифронтовой аэростат. Взлетала группа прикрытия, и возвращались не все. Обычное с виду дело. Наземные наблюдатели докладывали о вспышках пламени в облаках… Самолеты падали на нашей стороне. Противника никто не видел.
– Интересно, кто бы это мог быть…
– О да. Завтра… уже сегодня, буду докладывать командованию. Необходимо предпринять ответные действия.
– Готов в любую минуту, командир.
– Уверен в этом, Манфред, – улыбнулся Бёльке. И я пошел спать.
На следующий день меня вместе с Бёльке вызвали в штаб.
Сначала докладывал Бёльке. Потом вызвали меня.
– Проходите, Рихтгофен. Садитесь, – сказали мне. – Нам требуется ваше компетентное мнение как летчика и офицера.
– Я готов.
– Наше командование имеет основания предполагать появление у противника так называемого авиационного огнемета. Нас интересует ваше мнение относительно природы этого оружия, тактики его применения, необходимых навыков пилота для его использования.
Помолчав, я произнес:
– Крайне интересно.
А что еще я мог им сказать?