Аэроклуб был сначала «без отрыва от производства», потом с «частичной занятостью». И эти годы он до сих пор вспоминал как самое лучшее время своей жизни. Вспоминал с тоской, которую пережигал в злость перед каждым боем, перед каждым вылетом. В злость на тех, кто заставил его бросить любимое дело, бросить учебу, книги и подняться в небо не для счастья, а чтобы убивать и быть целью для врагов – гораздо более опытных убийц, чем он сам.
Но родители, школа, ФЗУ, «Метрострой», аэроклуб, училище и запасной полк последовательно вколотили в Степана понимание смысла слов «приказ» и «надо» так глубоко, что глубже некуда. Под землей приказ значит не меньше, чем на высоте, можете не сомневаться. Так он вырос и таким оставался с той минуты, как вышел в первый настоящий боевой вылет, – только злее становился. И все его страхи не могли иметь ровным счетом никакого значения, именно потому, что «приказ» и «надо». Он не лучше других сам и не больше других жить хочет. Родина дала Степану все, о чем молодой парень мог только мечтать. Два сбитых им лично вражеских самолета – бомбардировщик и штурмовик – не окупили этого даже на четверть. Но еще раз: он был хорошим пилотом и мог надеяться пополнить счет еще одним, двумя или даже большим числом врагов, прежде чем собьют его самого. Если же не собьют, к концу недели он будет командиром звена. С двумя или тремя «молодыми» за плечами. Моложе погибшего сегодня Женьки.
– К штабу. Формуляр заполнять, – даже не скомандовал, а позвал его старший лейтенант. – Пошли, хватит сидеть. Покурим, компоту попьем, а?
Поведя плечами, Степан поднялся с насиженного места, бросил еще один взгляд на свой поврежденный «Лавочкин» и, кивнув механикам и хлопочущим над машиной оружейникам, двинулся за командиром.
Штаб на их полевом аэродроме был – одно название. Точнее, штаб был: несколько блиндажей, в которых работали с бумагами, с радио и всем таким, о чем лейтенант Приходько имел очень смутное представление. В просторечии же они называли «штабом» несколько самодельных скамеек и столов на краю довольно густой рощи, защищавшей от солнца и особенно – пыли. Здесь не стоял часовой, зато всегда можно было встретить отдыхающих в короткие промежутки между вылетами летчиков и свободных от работы техников. Стояла бочка с песком, ходила по кругу початая пачка хороших папирос. На отдельно стоящем столе монументально высился бак со свежим, ароматным компотом и второй – с чистой водой. И еще здоровенным гвоздем был прибит к древесному стволу дневной выпуск «Боевого листка 13-го Сталинградского ИАП», с очередными именами и с очередными индексами: «
Встав слева от комэски, Степан заполнил, наклонившись над столом, нужную форму, подал адъютанту полка, не оторвавшемуся от заполнения журнала, но кивнувшему. Отошел, чтобы не мешать остальным.
– Степ, садись. Курни вот…
Лейтенант подвинулся на скамейке, прикурил папиросу от своей, подал. Степан благодарно кивнул и сел рядом. Петр Гнидо был ниже его ростом, раза в полтора уже в плечах и выглядел, в общем, заметно старше своего возраста. На лице залегли глубокие морщины, глаза запали, нос заострился. Но именно на него хотели быть похожими все они, включая самого Приходько. Земляка, в равном звании, – но далекого от результативности лейтенанта Гнидо, как от Луны. Сам он не был еще даже командиром звена – а Петр уже который месяц командовал эскадрильей, носил Золотую Звезду и полную грудь орденов. За 12 лично и 6 «в группе» сбитых, причем из них – ровно половина истребителей. Гнидо был бывшим фельдшером. Войну он ненавидел даже больше, чем все остальные.
– Как это было?
Отпив компота из щербатой кружки, переданной слева, Степан негромким, ровным голосом рассказал, как прошли вылет и бой, как сбили Женьку.
– Не в нашу пользу… Но не всухую, уже хорошо.
Петр был без преувеличения блестящим истребителем, но с начала сражения, проведя уже несколько боев, он не сбил ни одного немца. Последних двух – еще над Мысхако, в апреле, причем в один день. Ему было не легче, чем остальным. Каждого сбитого они брали кровью, и было понятно, что так будет всегда. Немец – слишком серьезный и умелый противник, чтобы с ним когда-либо было легко.
– Так, бойцы! Отдохнули?
Они все вскочили со скамеек.
– Товарища майор, личный состав…
– Вольно. Слушай приказ!
Майор Наумов был некрасивым полноватым мужиком с усталостью на лице, которая не сочеталась с его четкими, энергичными движениями. Бывший летчик-инспектор по технике пилотирования всей их 201-й дивизии. Старше всех их, командир полка в 27 лет. Блестящий истребитель, 12 лично и 5 «в группе», почти как у Гнидо. Продолжающий вылеты.
– …вторая пара – лейтенант Приходько и старший сержант Жигулев. Степан, возьми «десятку», ее уже опробовали. Задача – прикрытие авиаразведки, выполняемой одним самолетом 10-го ОРАП. Пойдет «Ил-2», а маршрут ближний, так что будет легко…
Степан чуть не сплюнул – он очень не любил, когда так говорили.
Достав планшеты, все записали поворотные точки, на ходу просчитывая в уме минуты.