Тут я рассмеялась окончательно и, набравшись смелости, прижалась к его плечу. Он был теплый и надежный. Огонек свечки расплывался перед глазами, и мне казалось, что если расфокусировать зрение, то увидишь саламандру.
Дэннер
И откуда у меня эта улыбка?! В честь чего?! Чувствую себя идиотом... Аретейни с чего-то взялась срисовывать мою шрамированную физиономию, а я еще и улыбаюсь сижу, как обкуренный. Благо, можно уткнуться в книжку, правда, не очень спасает.
А тут она прекратила рисовать, и вообще, придвинулась вплотную. Думаете, я немедленно после этого принялся обниматься и целоваться с ней? А вот и нет. Хотя очень хотелось.
Так, ну все! Довольно! Уже голова кружится ото всей этой романтики, и сердце в ребра колошматит со здоровым энтузиазмом отбойного молотка.
Все, нет меня. Совсем нет. Можете со мной попрощаться...
Чтобы не потеряться окончательно, я заставил себя встать – а вот это, я вам скажу, самый настоящий подвиг! Думаете, оборотня, там, тяжело завалить или лазить ночью по лесу, или из тумана живым вернуться? Фигня!.. Вот, отстраниться от нее – подвиг. Все, хочу медаль.
Итак, я поднялся – да не только поднялся, а еще и принялся болтать всякую ерунду. Впрочем, я, вообще, последние полдня веду себя абсолютно по-идиотски, так что, терять мне нечего.
— Слушай, ты, наверное, голодная, и одеть тебя во что-то надо... давай заканчивать посиделки со свечами и рисованием. Собирайся.
Она вскинула на меня серые глазищи и, видимо, для комплекта, ими же хлопнула.
— Куда?
— На улицу.
Я люблю тебя, Аретейни. Черт побери, я люблю тебя.
— Иду.
Вскоре мы оказались на улице. Мимо пробежала Нэйси – бледная, глаза бешеные. Надо бы расспросить у нее что случилось, когда успокоится – Нэйси без повода нервничать не станет, тем более,
Я намеренно свернул в сторону моста, привел Аретейни к железной дороге и протянул ей руку, помогая спуститься вниз. Она ухватилась, но все равно размытая дождем земля здорово скользила под босыми ногами. Еще заболеет, с нее станется...
Рельсы поблескивали под моросью дождя ртутными полосками. Я подошел к ним и обернулся, дожидаясь прыгавшую по камням Аретейни. Судя по ее походке, босиком она ходить привыкла, и россыпь щебня ее не ранила. Она подошла и протянула руку, коснувшись холодной и влажной, гладкой металлической полоски. Я ждал. И вдруг рука ее невольно вздрогнула, а глаза распахнулись. На лице засияла какая-то даже восторженная улыбка, будто у человека, увидевшего чудо. Впрочем, ну да, это и правда, чудо.
— Поезд!.. – тихонько прошептала она. – Дэннер, поезд!.. Это метро?
Я пожал плечами.
— Может быть. Иначе, почему дорога в овраге. Обычно они строятся на насыпи. Только вот, если крыша обвалилась, то где она? Странно это.