— Потому что… – Я вдруг замолчал, автоматически покосился на Аретейни, не зная, что меня останавливает, и через силу завершил тихонько: – Потому что она здесь. – Аретейни все же услышала, черт побери, подняла голову и улыбнулась. – А им возвращаться не к кому.
— А Лесли?
— А Лесли мертва.
— Но они-то об этом не знают.
— Нэйси наверняка почувствует. Они же сестры… были. – Подумав про Лесли и Обреза, я понял, что сейчас опять расклеюсь и быстро перевел разговор:
— Давайте не будем спешить, хорошо? Нам сейчас спешка не нужна.
— А что же делать? – уточнила Аретейни.
— Ждать. Если они вернутся – мы их отсюда выведем. А пока что есть еще одно дело.
— Дело?
— Угу. – Я устроился на полу возле турникетов. – Было бы неплохо выяснить, кто и зачем подвергал вивисекции Странников.
— Мы же их убили, – засомневалась Аретейни, – как мы теперь узнаем?
— Наверняка не всех, – возразил я. – Не нравится мне это. Сегодня они Странников кромсают, а завтра дети в городе начнут пропадать. Прикрыть бы эту лавочку.
— Это не наше дело, – сказал Горислав, и я разозлился окончательно.
— До тех пор, пока это дело находится поблизости от моего города – оно мое, и только мое. Ясно?
Настоятель умолк, и правильно сделал. Позиция невмешательства – довольно мерзкая и опасная вещь. Вчера приходили за коммунистами, и ты молчал, потому что ты не коммунист, позавчера приходили за евреями – и ты молчал, потому, что ты не еврей. А сегодня пришли за тобой – и некому тебя защитить, потому что никого не осталось5.
Но не объяснять же религиозному фанатику логические цепочки и теорию вероятности.
— Давайте наведем порядок и подождем наших хирургов, – предложил я, поднявшись. Отдохнули – и будет. – Или хотя бы осмотрим трупы, может, найдем чего интересное.
Возвращаться было далековато, и я успел заметить, как во взгляде уставшей Аретейни промелькнула смесь тоски и раздражения, но Ласточка тут же, легко улыбнувшись, поправила портупею и первой шагнула к дверям. Где-то в груди проснулся и заворочался пушистый теплый кот. Меня всегда восхищала эта ее стойкость, способность в любой ситуации оставаться этаким лучиком света – качество, которое в числе прочих делало ее Женщиной – той самой, которой можно смело посвящать и подвиги, и стихи. Однако время романтиков прошло, зато объекты романтических чувств остались.
Я усмехнулся своим мыслям и направился следом. Гориславу ничего не оставалось, как плестись в хвосте.
Кондор