Гольдхаген удивленно посмотрел на жену и ответил:
— Мне кажется, это её личное дело.
— Правда? А может и мне устроить личное дело, как ты на это смотришь? Найти молодого любовника и ненавязчиво присосаться к его горлу?
— Не говори глупостей, — спокойно заметил Даниэль. — Пить кровь из шеи у тебя не получится, если ты не собираешься убить человека, конечно.
— Вы просто отвратительны, — в сердцах бросила Сандра, — оба.
— При чем здесь я? — вопросил он без тени обиды. — В конце концов, не вечно же Лили быть привязанной к гемотрансфузному аппарату. Это называется приспособлением к новым условиям среды и новой кормовой базе.
— Лили не крыса, чтобы так о ней рассуждать, — одернула его Сандра — Надеюсь, меня ты не погонишь на вольный выпас?
— Это твое личное дело, — пожал он плечами.
Сандре стало несказанно обидно. Впервые за много лет Даниэль сказал ей прямо, что её жизнь его совсем не интересует. А ведь когда-то он её ужасно ревновал даже без весомого повода. А теперь… теперь они лишь соседи по общей квартире. Тогда к чему тут ревность?
26
Свадьба Гвидо и Елисаветы Бремер состоялась в ратуше по новым обычаям, с напутственной речью мюнхенского шефа гестапо, римскими приветствиями и выкриками «Да здравствует победа».
Лили переехала в дом мужа и всё реже навещала сестру и Даниэля. В переливаниях она больше не нуждалась, а Сандру совсем не заботило, помрет ли от обескровливания майор Бремер, или нет.
Вскоре в Нюрнберге были приняты два новых закона: «о гражданине империи» и «о защите немецкой крови и немецкой чести». Оказалось, власти не поленились и заблаговременно и скрупулезно изучили генеалогию своих подданных, чтобы решить, кому из них присуща расовая чистота, и кто достоин быть подданным «Тысячелетней империи», а кто нет. Особенно новым законам были рады сионисты, видя в них преграду для смешанных браков, а значит, защиту чистоты еврейской крови. Две фашистских идеологии, безусловно, нашли общий язык.
А в мире никому не было дело до новаторств в законодательстве Германии и ущемлении прав национальных меньшинств. Четвертую зимнюю олимпиаду, что прошла на юге Баварии, не бойкотировала ни одна делегация спортсменов ни из одной страны мира. Впрочем, и на летнюю олимпиаду в Берлине приехали все, кто желал.
В новом 1936 году после праздника «зимнего солнцестояния», семья Гольдхагенов узнала о себе много нового. Оказалось, что в родословной Сандры значится дедушка-еврей, тот самый Иоганн Метц, чью фамилию она носила до замужества. Всё что она знала о нём, сводилось лишь к скупым фактам, что дедушка Метц был любимым учеником прадедушки Книпхофа, занимался изучением инфекционных заболеваний и умер от малярии задолго до её рождения. Никто и никогда не говорил Сандре, что он был евреем, настолько этот пункт в биографии был незначительным для их семьи. К тому же, если верить прадедушке, то достойным представителем его семьи мог быть только медик, а значит, его зять Иоганн Метц был вне всякого сомнения достойнейшим.
По новому закону, Александра Гольдхаген стала «метисом второй степени», четверть-еврейкой, квартероном, не расово чистым гражданином, но пока что приравненной к «лицам немецкой крови», до особых распоряжений. Эти распоряжения и страшили её. Что если власти издадут новые законы не только против евреев, но и остальных, кто, по их мнению не принадлежал к нордической расе? А Сандра точно не принадлежала, ни одной четвертинкой своей родословной. Русских власти считали неполноценным народом, латышей тоже называли «расово нежелательным элементом». Даже на гены баварской бабушки Сабины не приходилось уповать. Баварцев определили как потомков некой «динарийской расы» не особо родственной «нордической». Германцы, скандинавы и англичане — вот кто удостоился права быть полноценным нордическим человеком. Белокурая, голубоглазая нордическая раса… А много ли среди высшего руководства империи блондинов? Кажется, только Райнхард Хайдрих.
Что бы не говорили расологи, но от работы в государственном учреждении Сандру не отстранили, не ущемили в зарплате и не лишили гражданства. Она лишь благодарила Бога, что отец не дожил до этих дней, иначе считался бы полуевреем, и вряд ли бы нацисты от университета по-прежнему нуждались в его преподавательском опыте.
С родословной Даниэля Гольдхагена всё вышло ещё проще — её не было вовсе. Официально о его матери и отце ничего не было известно, а слухи, что мать Даниэля была молодой прекрасной еврейкой, а отец таким же молодым, но бестолковым отпрыском аристократов, оставались лишь легендой. Именно поэтому сирота Гольдхаген получил статус полноправного немецкого гражданина без всяких оговорок. В конце концов, он не принадлежал к иудейской общине и был женат на почти что немке, что заметно обеляло его в глазах властей, закрывшей те самые глаза на его характерную внешность.
Для Сандры же брак с признанным немецким гражданином власти сочли более чем желательным, ведь по их мнению это было прекрасной возможностью разбавить слегка загрязненную кровь Сандры вполне полноценной кровью мужа. Правда, супруги считали иначе.
В одну из перебранок Сандра припомнила Даниэлю разницу в их происхождении, новые законы и вытекающие из них возможности:
ebooksa