– Ах, мой боец! Знаешь, кое в чем я тебе поспособствую.
– Как? – недоверчиво моргнул молодой человек.
– Поговорю с твоим ланистой. Просто кое-что ему предложу…
За окном, между тем, светало, и белесый утренний лучик уже проникал сквозь ставни, да и угли в жаровне давно уже погасли – похолодало.
– Помоги мне одеться, – поднявшись с ложа, Луция подняла руки, став еще больше похожей на статую. На прекрасную эллинскую статую, очень и очень дорогую.
– Не провожай меня, нет, – обернувшись на пороге, юная матрона взмахнула рукой поистине царственным жестом. Сразу было видно – госпожа! Привыкшая повелевать госпожа, а не какая-нибудь там девчонка.
Впрочем, улыбка-то была все та же – девчоночья:
– Не забудь, гладиатор – квартал Карен, меж холмами Эксквилином и Целием.
– Не забуду, моя госпожа. Не забуду.
Глава 8. Весна 51 г. до Р. Х. Рим
Ух, как он метнул копье! Хоть гопломах, а не какой-нибудь там велит с дротиком. Длинное древко оцарапало едва успевшему пригнуться Беториксу плечо, хорошо, хоть не острием угодило. Нет, ну надо же – взял и метнул! Длиннющее тяжеленное копье – а что? Этакому-то детине – да раз плюнуть!
Дюжина гопломахов сражалась на арене Большого цирка, построенного еще по указу Тарквиния Старого, против такой же упертой дюжины мирмиллонов. Этот тип гладиаторов появился сравнительно недавно, можно сказать – только что, заменив давно уже всем надоевших и политически неактуальных «самнитов», названных так в честь когда-то завоеванных Римом италийских племен. «Галлы» – те да, были еще в фаворе, ведь Цезарь так и не закончил войну и его легионы до сих пор стояли в Галлии, готовясь к новому удару, решающему и окончательному. Так же в чести – но уже меньше – оставались и «фракийцы», но, как и «галлы», они все являли собой вполне привычный и предсказуемый элемент, а ведь зрителям всегда хотелось чего-то новенького. Вот один ушлый ланиста и придумал «мирмиллонов» – по сути, по вооружению своему, все тех же надоевших самнитов, только что шлем мирмиллона был увенчан гребнем, украшенным птичьими перьями либо позолоченными чешуйками, словно чешуя у рыб, отсюда и название – мирмиллон – так греки (а все греческое было сейчас в большой моде) называли какой-то вид хищной рыбы. А может, и не хищной, кто этих эллинов знает?
Щит – почти такая же «бронедверь», как и у легионера, разве что тяжелее, увесистее, с умбоном и краями из листовой бронзы – на правой руке – стеганая накладка, поверх которой – металлический доспех, меч – обычный гладиус. Ну, «самнит» и «самнит», однако ведь обозвали по-модному – «мирмиллон», как и, скажем, обычную, торгующую тряпьем лавку назвали на родине «бутик». И изысканно, и пристойно, и модно. Так вот и мирмиллон… мирмиллоны, в числе которых и закаленные во многих схватках «ребятушки» из провинции – Галльский Вепрь, Поркус, Капитон-Упрямец – их недоброй памяти Квинт Теренций Манус на голубом глазу сдал в аренду ушлому римскому ланисте. Не так просто сдал, а по совету… одного… одной… В общем, Беторикс прекрасно знал – по чьему именно совету, правда не знал теперь другого – то ли ему радоваться, то ли, наоборот, ругаться. Он, конечно, хотел в Рим… но не вот так – гладиатором! Да почти сразу – и в схватку… Правда, нельзя сказать, чтоб новый ланиста их не берег – все-таки «провинциалы» обходились ему не так уж и дешево, а их смерть вылилась бы и вообще в круглую денежку, особенно – если б погибли все трое. Так уж был заключен договор, однако Беторикс, ничтоже сумняшеся, подозревал, что хитрым столичным юристам обойти сию филькину грамоту – раз плюнуть.
А денег конечно же было больше – это да! Да и женщин… даже на Поркуса бросались, как на родного – и все не какие-нибудь, как в Медиолане, зеленщицы или прачки, а самые что ни на есть знатные дамы! Элита. Одна такая сидела вчера в харчевне – Капитон на спор раскрутил на угощение для всех троих. Ой и фифа! По физиономии – ну, чистая молочная ферма, а все туда же. Волосики осветленные, в мелкий бес, через слово лопочет по-эллински, этакий типично райкинский персонаж – «в греческом зале, в греческом зале, ах, Аполлон, ах, Аполлон». Ну и все такое прочее. Беторикс поначалу ушам своим не поверил, а вот именно такими словами фифа и общалась, а других никаких не признавала, «людоедка Эллочка». Звали ее, кстати, Лесбия, но, несмотря на довольно таки одиозное имечко, все-таки как-то связанное больше с женской однополой любовью, в постели была, говоря словами Упрямца – «изумительно, как хороша». Недаром сия беспутная женушка (а может, уже и вдовушка) какого-то там сенатора пользовалась бешеной славой по всему городу, естественно, среди очень и очень влиятельных лиц, типа прошлогоднего трибуна Марка Целия Руфа, дружка и собутыльника приснопамятного Милона, к коему Беториксу ох как хотелось протоптать дорожку поближе – спросить невзначай про обоз.
Ввуххх!!!
Ну вот, опять копьецо пролетело, едва не в рожу! Нет, ну эти гопломахи что, совсем охренели или потеряли остатки совести? Точнее сказать – разума. Побросают сейчас копья, а дальше чем биться будут? Кинжальчиками? Мечей-то у них нет, не положены гопломахам мечи, не в тему, это все равно, как к крейсеру «Аврора» самонаводящуюся ракету навесить. Хрень какая-то получилась бы или, как выразилась высококультурная Лесбия, – «диссонанс». Диссонанс! Во, какие слова знает. Нет, это не «людоедка Эллочка», это гораздо хуже.
Ладно, ладно… дометаетесь. Ага! Беторикс поудобнее перехватил меч – как и ожидалось, тот самый детина, что швырнул копье первым, тут же бросился в рукопашную… Нет, вот остановился. Ухмыльнулся хитро – это Галльский Вепрь разглядел хорошо и столь же успешно предугадал, что детинушка будет делать дальше. Э, нет, о кинжальчике тут речи не шло. Копье выкинул? Так щит остался. Хороший такой щит, удобненький, круглый, да еще и выпуклый – из толстого бронзового листа. Ежели таковой умело метнуть… да ежели края еще и заточены… Башку снесет запросто!
Ага, вот, зараза – метнул, олимпиец чертов, метатель диска…
Опасное было дело! Беторикс задрал было голову, следя за прихотливой траекторией брошенного щита… да вот тут и не усмотрел – солнце-то било в глаза, а щит… щит вдруг, словно летающая тарелка, взял круто влево.
– Эй, поберегись! – предупреждая своих, что есть сила закричал Беторикс. – Пригнись! Пригнись, говорю! Да пригнитесь же!