– Вот, сюда проходи, уважаемый, – распахнув ворота, привратник – еще довольно молодой, бритый наголо раб с серебряным ошейником на толстой шее, кивнул на просторный атриум. – Вот тут подожди, слуги передадут госпоже… Ого! Вот и ее голос!
Гость поднял глаза и вздрогнул. На широкой, ведущей в верхние покои, мраморной лестнице показалась стройная фигурка Луции. В полупрозрачных домашних туниках – одна поверх другой – юная матрона была чудо как хороша, легонькая, красивая, с распущенными – опять же, по-домашнему – волосами.
– Так кто, говоришь, там? – любопытствуя, женщина перегнулась через перила.
И не смогла сдержать крик:
– Ого! Глади…
– И тебе привет, прекраснейшая госпожа! – поклонившись, громко воскликнул молодой человек. – Мой хозяин, грек, прислал меня справиться – не хочешь ли ты заказать прекрасную греческую обувь? Я могу и мерку снять, ежели что.
– Грек? Мерку? Ах да… – наморщив лобик, синеглазка тут же прыснула. – Конечно, надобно снять мерку, а как же. Ланит, запри ворота, не стой… А ты, башмачник, поднимайся сюда. Или за мной…
Едва гость поднялся в опочивальню, Луция бросилась ему на шею, с жаром впиваясь в губы:
– О, мой гладиатор! Я знала, что ты придешь.
Глава 9. Весна 51 г. до Р. Х. Рим
Синие глаза юной матроны затянули Беторикса необратимо и властно, как не на шутку разыгравшаяся морская пучина затягивает щепочки-корабли, как магнит притягивает к себе железо, как удерживает Луну Земля. Луция даже не сказала больше ни слова, просто повернулась, пошла… Молодой человек шел за ней, словно зачарованный, уже и думать забыв, что эта своенравная девчонка нужна ему в первую очередь в качестве источника информации или даже, лучше сказать, ниточки, указующей путь. И в конце этой ниточки должен был возникнуть Тит Анний Милон! Продажный политик и интриган, несомненно, связанный с пропажей золотого обоза, следы которого терялись где-то здесь, в Риме, здесь и нужно было искать драгоценности, естественно – через Милона. Искать, найти, вернуть… и тут же пустить в дело.
– Ну? – с лукавым прищуром Луция оглянулась на пороге роскошной опочивальни с широкой кроватью на резных львиных лапах, покрытых тонким слоем золота, с двумя медными светильниками на высоких подставках с затейливым серебряным кружевом, с… И что там было еще? Много всякой мебели – какие-то столики, шкафчики, подставки для амфор, деревянные креслица в египетском стиле – с уточками, тяжелые темно-зеленые шторы, затканные изысканным рисунком, обитая начищенными бронзовыми пластинками дверь… которую хозяйка всего этого великолепия тут же закрыла на засовец, едва только гость вошел.
О, как она была хороша, эта молодая и желанная женщина, красивая, как ахейская статуя, и казавшаяся столь же недоступной и холодной, как северный полюс. Впрочем, нет – вот Луция фыркнула, прогнав с ложа кошку, улыбнулась, смешно наморщив нос:
– Помоги мне раздеться, гладиатор! И помни – у нас очень мало времени.
Под верхней невесомой туникою оказалась лишь одна нижняя, такая же полупрозрачная и ничуть не скрывавшая всех прелестей юного, изголодавшегося по плотской любви, тела.
Обняв девушку, Беторикс вздрогнул, ощутив сквозь тонкую ткань тепло шелковистой кожи, не в силах сдержаться, принялся целовать Луцию в шею, в грудь…
– О, мой гладиатор! – шептала матрона, ловко освобождая любовника от одежды.
Вот уже и сама скинула тунику, улеглась на ложе… неземная красота юной женщины затмевала бесстыдство и похоть, лишь прищуренный синий взгляд выдавал любовную страсть и самое горячее желание, неотвратимое, словно несущийся под откос железнодорожный состав.
Никто не смел становиться у этого желания на пути. Да Беторикс и не собирался… Не затем пришел. То есть – вовсе и не за этим, а…
О, сколь сладостен миг любви, миг физической близости, вскруживший головы обоим и заменивший на некоторое время любовь! Как сверкали очи, изгибались тела и тяжелое дыхание, и сладострастные стоны уносились куда-то далеко, высоко – в атмосферу, а может быть, и в космос, вызывая зависть у звезд.