Из золотого гроба восстала, поднялась сидящая на высоком троне фигура, фигура мертвого повелителя Аттилы!
При жизни в облике правителя гуннов не было ничего демонического – обычный сельский мужик из какой-нибудь рязанской глубинки, коренастый, с красным курносым лицом и вечно пьяный. Только вот в глазах сверкало нечто, нечто такое, что заставляло, дрожа, падать на колени римских вельмож, не говоря уже о варварах!
Глаза повелителя и сейчас сверкали… ловкое искусство бальзамировщика? Да, скорее всего, так – труп же не сгнил, не расползся. Мумия! Гнусная, жаждущая крови, мумия!
– Приведи жертвы поближе, о, повелительница!
Князь удивленно моргнул – а это еще кто такие? Двое каких-то неприметных типов, вовсе не похожих на гуннов! Откуда и зачем они здесь появились? Один – в белых одеждах – кривоносый коротышка с широченными плечами, на левой руке не хватает пальцев – этакая клешня, второй – чуть повыше, узколицый, и глаза такие… навыкате, рачьи. На плечах голубой плащ… а раньше был зеленый! Ну, конечно же – друиды! Те самые, которые и были свидетелями смерти Аттилы… не они ли и постарались тогда? Уж точно, не Ильдико-Хильда. Коротышка – Фримаск, а тот, что с рачьими глазами – его помощник, по имени Оллам Гийот, раньше он был оватом – жрецом первой степени посвящения, а ныне вот – судя по плащу – повысил свой ранг, став бардом. Ишь, шушера! Так вот зачем Саргане омела – для них, для них… Не понадеялась воительница на своих богов, решила заручиться поддержкой галльских. Ну, как же, друиды Аттиле много чего пророчили и всегда помогали, в надежде на то, что тот восстановит языческую веру по всей Галлии, а к тому, похоже, и шло. Если б не битва на Каталаунских полях, если б не чума, не встреча Аттилы с папой римским Львом…
Какие-то идущие вслед за друидами молодцы, по всей видимости – младшие жрецы или слуги, тащили на плечах огромные, с широченными горлышками, кувшины. Радомир невольно вздрогнул и сглотнул слюну – он хорошо знал, как и для чего такие кувшины используются. Жертвенные кувшины! Кровь, внутренности и людские головы, посыпанные желтой пыльцой священной омелы…
– Боги готовы принять нашу жертву, великая госпожа! – поклонившись, произнес Фримаск по-латыни.
– О, да, да, – поддерживая своего господина, радостно закланялся Оллам Гийот, бард.
Оглянулся, плотоядно взглянув на приговоренных:
– Сейчас две головы скатятся в эти священные кувшины, и…
– Смотри, как бы твоя голова на плечах осталась, гнида пучеглазая! – громко выкрикнул Рад и, схватив супругу в охапку, упал в темную нишу.
Тут же просвистели стрелы… Правда – недолго.
– А ну стоять, или прикажу своим парням изрубить всех в клочья!
Вот это уже, говоря словами старшины Дормидонта Кондратьевича, был настоящий командирский голос, а не гнусавый говорок жрецов!
– Стоять, кому сказано! Похоже, я появился в самый раз. Кто приходит быстро, приходит вовремя. Bis dat, qui cito dat – дважды дает тот, кто быстро дает!
– Именно так, херцог! – помогая подняться супруге, выбрался из своего убежища Рад, с явным удовольствием глядя на столпившихся в пещере воинов – почти полусотня вооруженных мечами и стрелами молодцов – со щитами, в доспехах, в шлемах. Настроены решительно, только скажи – любого врага искромсают в мясо!
Друиды сразу сникли и попытались бежать – жалкие попытки! Гунны же посматривали на свою повелительницу, ожидая приказа умереть. Однако последовало весьма противоположное указание.
– Опустите оружие, – сняв с головы венец, устало произнесла воительница. – Варимберт… Вот уж не ожидала!
– Я тоже рад нашей встрече, Саргана, – весело улыбнулся херцог. – Нет, в самом деле, рад. Ты что же, решилась заменить Аттилу? Напрасно. Ты же знаешь, как он закончил. Не ищи себе лишних забот, душа моя, не будет и лишних проблем. Dixi et animam leva-vi – я сказал и душу облегчил.
Воительница опустила голову: