Бурный поток захлестнул могилу навеки и теперь подхватил всех, дерзнувших нарушить покой мертвого гуннского вождя, подхватил, понес, затягивая на дно и швыряя о камни.
– Ох! – Радомир сильно ударился плечом, обернулся. – Держись, держись, милая!
– Сам держись, я плаваю лучше тебя! Давай во-он туда, на отмель.
– Давай.
Из последних сил. Как на марш-броске. Впрочем, на марш-броске, да еще в противогазах, бывало и похуже. А здесь что? Ну, течение бурное, зато водичка теплая – красота, купайся себе, сколько влезет. Гм, гм… меч бы не утопить, однако. Хороший меч, немаленьких денег стоит, уже никак не меньше той славной бежевой «Победы», что лежит сейчас, милая, в болотной трясине, навсегда, так сказать, упокоившись. Жаль, жаль, хорошая машиненка была, и движок – что надо.
Ну, наконец-то! Наконец-то отмель. Супруги выбрались на жаркий песочек, скинули одежку – посушить, да и самим погреться на солнышке. Хотя бы чуть-чуть отдохнуть, а уж потом поискать, кто тут вообще остался?
Дружиники – с той стороны, с черного, так сказать, входа, люди Варимберта… черт знает, где… повсюду. Есть еще гунны Сарганы – вот с этими не хотелось бы встретиться.
– Что-что ты там прошептал, милый?
– Да про гуннов. Говорю, не хотелось бы с ними…
Сказал, и как накаркал! Притянул беду.
Что-то хрустнуло, зашуршало позади, в зарослях плакучей ивы, ветки раздвинулись, и наружу показалась любопытная юная физиономия с узкими гуннскими глазами. Этакий индеец, вождь Белое Перо.
Князь потянулся к мечу… Физиономия неожиданно улыбнулась:
– Однако наконец-то вас тут я встретил, да.
– Миусс!!! – одновременно выкрикнули князь и княгиня. – Ты-то как здесь? Живой!
– С Варимбертом-херцогом, да, – выбравшись на песочек пляжа, радостно закивал Миусс – старинный дружок Рада, а потом – и Хильды.
Молодой, так похожий на индейца, парень. Сколько ему сейчас стукнуло – шестнадцать, семнадцать? Гдето так.
– Ты что так уставился, друже Миусс? Не совсем нас признал, что ли?
– Признал совсем-совсем, так, – гунн конфузливо кашлянул. – Только вы это… оделись бы, да.
– Ой, надо же, – глядя, как Хильда, смеясь, поспешно натягивает тунику, Радомир махнул рукой. – Ишь ты, какие мы моралисты! А могилу-то грабить не страшно было?
– Не грабил я могилу, да, это Варимберт-херцог.