– Ничего, погреемся еще, Гостойко, погреемся. Куропатка-то где?
– А вона!
Настроившись на самый серьезный лад – а как еще говорить с богами? – Борич, встав на колени, полоснул куропатку ножом, окропил кровью снег, бросил перья да кишки на угли, голову же пока отложил в сторону:
– Гори, гори ясно! Прими нашу жертву, ты, Сварог, и все Сварожичи, и сырая Мокошь-земля. Не дайте пропасть, сгинуть, помогите в пути…
Младший братец, опустившись на колени рядом, также шептал слова молитвы, взывая ко всем богам, которых помнил:
– Помогите, помогите, Сварожичи – светлый Даждь-бог «солнышко», звериный Велес, Перун-громовержец грозный…
Борич скосил глаза:
– Перун-то не наш бог. Никогда его Келагастовы не почитали.
– Все равно. Пусть и он помогает.
– Ладно, пусть.
Согласно кивнув, старший брат поднял со снега окровавленную голову куропатки, поцеловал благоговейно, поднес к костру и, опустив ресницы, зашептал:
– Это тебе жертва, славная Очена-дева, прими ее, пожалуйста, не побрезгуй. Знаю, тебе хорошо сейчас у Сварожичей, у Даждь-бога и Хорса Пресветлого, водишь ты хороводы с небесными девами в вечных летних лугах, средь цветов да трав пряных. Очена, милая, помоги нам, чем уж сможешь, о многом тебя не прошу, светлая дева, лишь о брате – мал он еще, жить да жить, я же… со мной же – как хочешь. Может, скоро соединюся с тобой, милая, будем вместе венки вить, песни петь – Сварога да Сварожичей славить. Очена, Очена-дева…
На глазах подростка выступили слезы, покатились по щекам, высыхая от жара мерцающих углей:
– Помнишь ли, как миловались с тобой, славная Очена?
Я никогда не забуду. Не забыть, не забыть прекрасных очей твоих. Левый глаз – синий, с зеленым блеском, как широкая река в ветреный день бывает, правый – темно-карий, как вода в ручьях, что текут из болота. А волосы твои, а губы… Ах, Очена, Очена, наверное, могли бы мы быть с тобой счастливы здесь, да увы, не вышло – Сварожичам тебе послал, отдал. Прости, не будь в обиде. И благодарность мою прими – за брата. Помогла ты тогда, Очена-дева, подействовало гуннское зелье, знаю, и ты к тому руку приложила, заступница. Коль угодно будет богам, так скоро мы с тобой свидимся и уже не расстанемся больше никогда, в лугах небесных под солнышком ласковым гулять будем, венки из ромашек вить, а не любы ромашки, так вон – колокольчики, васильки, купавницы. Очена, Очена… знаю, поможешь. И ты тоже знай – мы обязательно с тобой встретимся… Обязательно, слышишь?
Небо вдруг прочертила шальная комета, чиркнула яркой золотой полосой… или то был метеор?
– Звезда упала, – тихо промолвил Гостой. – На счастье ли?
Борич слизнул с верхней губы слезу:
– Конечно, на счастье. То дева небесная нам свой знак подает – Очена.
– Знаю, – кивнул младший братец. – Та самая, про которую ты рассказывал.