Экспансия,

Ширх! Со свистом врезается длинный узкий клинок в кожу доспеха, взрывается прорезь алым багрянцем брызг крови. Шипастая рука подхватывает застывшего в ужасе малыша и бросает перед собой, прикрывая щитом. Разлетаются в щепки две стрелы, тут же бьющие в круглый диск. Сразу трое славов бросаются вперёд, прикрывая товарища и… Бах! Бах! Бах! Они разряжают свои огнебои, которые торчат из седельных кобур, почти в упор, вынося противостоящих им всадников из сёдел, тут же перехватывают копья. Страшной силы удар пробивает противника насквозь, тот кричит, насаженный на остриё, словно жук на булавку, машет в ужасе руками и ногами, позабыв обо всём. А славы прорезают узкую полоску пехотинцев, занятых избиением кучки беженцев. Те в свою очередь машут мечами, защищая кого-то в своей массе.

Дар усмехнулся. Это так неожиданно, что Алекс удивился: там резня, а князь… Воевода толкнул тайника в плечо:

– Давай бегом вниз, и к той толпе, где наши дерутся. Они кого-то защищают. Очень важного. Нужно спасти этого карлика. Бери десяток и вперёд.

– Понял!

Прыгнул к шесту, который брошен вниз. Скользнул на землю с десятисаженной высоты, только перчатки взвизгнули и задымились.

– За мной! Приказ князя!

Рванули. Навстречу – бегущие желтокожие с искажёнными ужасом лицами. Мужчины, женщины, дети, старики. Некоторые тащат на спине имущество. Глупцы. Сейчас не тряпки да побрякушки спасать нужно. Себя. Под рукой империи бедных не бывает! Только вот откуда вам это знать?

А наших оттеснили. Лишь трое дерутся вместе с жёлтыми. Враги словно озверели – так и бросаются на ту кучку карлов, что своими телами защищают небольшие носилки. И их всё больше и больше… Эх! Левая рука выхватывает огнебой из седельной кобуры – бах! Попал! Теперь меч… С оттяжкой, от души! И сносит могучий жеребец маленького тощего конька, на котором сидит расплывшаяся туша. Удивительно жирный для ниппонца попался. Еле кожа доспехов на нём сходится. Томагавк, кстати, хорошая вещь, врезается в уродливую маску второго всадника… Что за… За луку седла цепляется закутанная в серую тряпку крошечная рука, хватается вторая, и вбрасывается вперёд уже виденное ранее тело ниппонского шпиона. Но рука в шипастой перчатке уже выхватывает узкий клинок ножа, чуть отходит назад, и… Вовремя успевает остановиться – мать моя женщина… Да что же творится на белом свете?! Из-под повязки, прикрывающей лицо, смотрят с мольбой на тевтона знакомые чёрные раскосые глаза.

– Назад садись, дура! Назад!!!

Ни о чём не заботясь, выдёргивает её в воздух левой рукой, бросает позади себя. Сообразила? В грудь бьёт стрела, разлетаясь на куски – толстая пластина булата так легко не пробьётся тоненькой деревяшкой с наконечником из болотного железа. Твою же… Перебросил за себя щит – у этой дурочки ведь никакой защиты! Пусть хоть круглый щит всадника прикроет её.

Раз! Взмывает вверх клинок, скидывая с головы рассечённую круглую шляпу. Проходя снизу, клинок зарубил череп, прошёл через нос и лобную кость. И тут же петля с оттягом, самым краем только дотянулся до всадника, но и этого хватило, чтобы тот завопил, хватаясь за то место, где только что была его нога… Десяток Алекса идёт клином, прикрывая своего командира с флангов. Рубят сплошную массу желтокожих флажконосцев, которые стремительно тают под их мечами. Успеют ли они?.. Чуть развернувшись, снёс острия двух пик с мечевидными наконечниками, которые было устремились ему в лицо. Жеребец дико заржал, рванул кого-то зубами, ударил копытами. Зацепили?! Нет. Хвала богам Троицы Жизни! Просто и конь вступил в битву. Ширх! Раззудись плечо! Размахнись рука! А ну, наддай, ребятушки! Наддай!.. Пробились! Защищающих паланкин карликов осталось всего ничего, да наших трое ещё.

– Князь приказал спасти этого карла любой ценой!

Поняли. Кивнули. Вновь строят клин, но тут град стрел. Несколько вонзились в коней, и… Острой болью пронзило сердце – верный вороной взвился на дыбы, из глаза торчало белое оперение. Наповал… Привычным движением выдернул ноги из стремян, а жеребец опустился на все четыре колена, задрожал, изо всех сил стараясь спасти хозяина, понимая, что должен выстоять, пока тот не покинет его седло… Успел лишь хлопнуть того по дрожащему в предсмертной истоме тёплому боку, шепнуть:

– Спасибо тебе…

И рухнул верный конь, подломились ноги, упал, вытянув гордую шею…

– Десятник!!!

– В порядке я! – прогудел сквозь маску, подхватил валяющийся под ногой вражий клинок.

Задвинул свою рабыню-пленницу, невесть откуда раздобывшую себе воинскую одежду и справу да с ним в драку устремившуюся, прикрывая спину хозяина, назад, к носилкам. Усмехнулся криво под стальной маской – теперь начинается истинная потеха.

– Гой-да! – рявкнул.

И хриплые голоса товарищей позади него: