— Молодец. Язык держи при себе, не всегда ему волю давать надо. Но иногда надо.
— Я хотел спросить — так это мы — его?
— Ты о чем?
— О выставке?
— Это... не. Не мы. Что-то готовилось... но это — точно не мы. Неожиданно получилось, вот все теперь и думают, куда бы кинуться. И как бы чистенькими остаться...
...
— У тебя контакты остались? Ну, с тем водителем комполка.
— Остались.
— Тогда поддерживай их. Посмотрим, что будет. Если местные коммунисты сработают... то это, наверное, лучше всего будет.
Сергеев ткнул сигарету в пепельницу и устало заключил.
— Над тобой, наверное, звезда счастливая горит. Тут на Востоке такие асы срезались — нее чета теперь. Смотри, не сглазь.
— Я счастливый... — сказал Николай — это с детства
— Не сглазь — резко подытожил КГБшник и продолжил — ладно, пошли на героический штурм столовки. Там наверное осталось чего.
К вечеру — осаду посольства неожиданно сняли. То ли Москва подсуетилась, то ли просто Саддам решил, что все закончено — но БТРы тихо снялись и ушли.
По Радио и телевидению Ирака — прошло обращение Раиса к иракскому народу на двадцать минут, он был бодр и весел. В посольстве — к телевизору дернули всех свободных переводчиков — переводить речугу. Так получилось, что Николай оказался среди них.
В связи с тем, что ситуация оставалась напряженной — посольским приказали не покидать комплекс. Этот же приказ подтвердил и ГВС по своему советническому аппарату — но резидентуры КГБ он не касался. Николаю прямо на стоянке вручили ключи от новой машины, уже посольской — Вольво 245 универсал, но без дипномеров. Приказали ехать в отель и вести себя как обычно...
У отеля — все было относительно тихо. Только внутри — было заметно нездоровое оживление корреспондентов — конечно, все слышали про взрыв на выставке, а Багдад такой город, в котором приходится питаться преимущественно слухами. У стойки в отель — оформлялись, судя по сумкам, наши. Аэрофлот...
— Закурить есть, солдатик...
Николай внимательно разглядывал женщину, которая обратилась к нему ... это что еще такое. С аэрофлотовской группой, но не в форме... кто она такая? Лет тридцати, но видок... про таких говорят все больше нецензурно, такое, что и не повторишь. Сильно подведенные глаза, штукатурка на щеках, пудра...
Но по говору — советская. Среди иракцев было много, кто говорит по-русски, он понимал, что к нему могут подослать кого угодно. Но это явно — своя.
ebooksa