Коренастый мужчина средних лет с длинными волосами, стянутыми в хвост, и в ярко-красной спортивной куртке стоит у входа в гостиницу и во все горло кричит высокому, невероятно красивому музыканту— «металлисту»:
— Придурок, ты имеешь хоть какое-то представление о том, как тебе повезло? Ты сейчас в раю, но, если снова все испортишь, я отошлю тебя в ад, где нашел, в Нью-Йорк, — вопит он, — туда, где тебя заставляли ездить на метро!
Все это слишком утомительно, и Доктор Смерть слышала это слишком часто. Ей где-то под тридцать, у нее длинные черные волосы, черные кожаные мини-юбка и жилетка, черные высокие сапоги и белый шелковый бюстгальтер. Она напевает, глядя сквозь зеркальные очки на горящий бульвар Снов, байкеров и репортеров, снимающих все это для Второго канала новостей. Охваченные пламенем здания отражаются в стеклах ее очков как кинокадры.
— Абсолютное совершенство, — тихо говорит Доктор Смерть. — За исключением того, что я все равно умру. Я идеальна и все же должна умереть. Я почувствовала себя...
— Обманутой богами?
Доктор Смерть начинает с величайшей аккуратностью сворачивать «косячок» у себя на коленях.
— Точно. Вот я и поехала кататься. С восходом солнца. Врубила стерео на полную. Громкая музыка. Хендрикс, Ван Хален, другие, кто умеет по-настоящему обращаться с гитарой. Я шла под сто двадцать в тумане по шоссе на берегу Тихого океана.
Трент кивнул:
— Действительно обалденный момент.
Доктор Смерть указывает на «косячок», лежащий, словно жертва, на алтаре ее коленей.
— А это обалденный «косяк». Хочешь затянуться?
— Конечно.
Она передает ему самокрутку, Трент прикуривает, затягивается один раз и возвращает. Доктор Смерть затягивается так глубоко, что самокрутка сгорает до середины, и выбрасывает ее в окно. Она включает в «мустанге» первую скорость, все еще удерживая педаль сцепления, и, не выдыхая, утапливает педаль газа так, что машина невыносимо громко ревет, демонстрируя все свои лошадиные силы. Дым марихуаны искажает черты ее лица, и Доктор Смерть кричит:
— Ненавижу эту безбожную культуру! — А потом резко отпускает педаль сцепления, и «мустанг» с визгом срывается с места, оглушительно пукнув выхлопной трубой.
Они несутся в западном направлении — по Бульвару Снов к океану, виляя между бандами байкеров. Доктору Смерти приходится повышать голос, чтобы ее было слышно.
— До того как я бросила школу, у нас был учитель истории, пытавшийся убедить нас, какая случилась огромная трагедия, когда римляне завоевали древних греков. Потому что греки были намного цивилизованнее, потому что они были художниками. — Доктор Смерть поворачивается направо, смотрит на Трента, не следя за дорогой, с нажимом заявляет: — К черту искусство! Римляне построили дороги. Они были первыми. Они строили дороги не для создания империи; у них появилась империя, потому что они построили дороги, выровняли и замостили землю, положили гравий, а поверх него — камень. Это дало возможность людям путешествовать, встречаться с другими людьми и другими народами. Это благоприятствовало обмену информацией и развитию личной свободы.
Трент улыбнулся:
— Белинда, ты переоцениваешь значение информации. Доктор Смерть кивает:
— Информация — еще не знание. А знание — еще не понимание. Понимание — не мудрость. Мудрость — не есть правда. Правда — это не красота, красота не любовь, а любовь — не музыка. Музыка — это все!
— Чьи это слова?
ebooksa