— И что же?
Юноша молчал.
На губах Стража заиграла самая настоящая улыбка.
— Тебя не упрекнешь в излишней откровенности, Дван. Другой на моем месте наверняка решил бы, что они даже не предлагали тебе присоединиться к ним. Впрочем, какое это сейчас имеет значение? Ты сам сделал свой выбор, предпочтя Щит и Плащ.
— Да, Наставник, — все так же формально согласился Дван.
— Я слышал, ты отличаешься набожностью, — снова заговорил Мара после короткой паузы. — Другие молятся, когда им приказывают, про тебя же говорят, что ты сам не пропускаешь ни одной молитвы.
Столь неожиданная смена темы несколько сбила юношу с толку. Не слишком ли много хочет узнать о нем новый Наставник? Поразмыслив немного, он нехотя проговорил:
— Да, это так.
— Почему?
Прямой вопрос снова выбил Двана из колеи, хотя он постарался ничем не проявить свое смущение. Страж терпеливо ожидал ответа.
— Понимаешь, Мара, — начал юноша, запинаясь на каждом слове, — наверное... наверное, молитва помогает мне... ну не знаю, прочистить мозги, что ли? И еще успокаивает...
— Ты частенько навещаешь служительниц Храма. И уже довольно давно, насколько мне известно. Признайся, это тоже одна из причин твоего религиозного рвения?
— Да, одна из них, — вздохнул Дван. — Но ведь в этом нет ничего недозволенного, разве не так, Страж?
— Мара, мой мальчик. Когда мы наедине, мы оба Защитники и равны между собой.
Дван склонил голову, признавая свою ошибку.
— Ты никогда не посещал Храмовых носительниц и спал только со жрицами, — неторопливо продолжал допрос Наставник. — В чем причина такой разборчивости?
Юноша почувствовал, как неудержимо краснеет.
— Дело в том... они... — сбивчиво заговорил он, — они какие-то не такие...
Голос Мары угрожающе отвердел:
— Уж не хочешь ли ты сказать, что влюбился в одну из храмовниц?