Я ускорил движение колонны и через несколько минут мы выползли из кустов в высокую траву. За полоской травы в сорок метров начиналась тропинка, ведущая в замок. Глянув на тропинку, я замер, и тихо попятился назад, радуясь, как мы вовремя. По тропинке шел человек в боевом скафандре класса В4, вооруженный широкочастотным генератором излучений. Скафандр – это такой напичканный аппаратурой шкаф, который, судя по рекламе, раздолбать можно разве что ломом с пятью литрами пива. ШИГа тоже была железка ничего – ей можно было действовать и как свечкой (в традиционном смысле), и как рентгеновским аппаратом. Вместе они стоили со небольшую безатмосферную планету, и что они делали на этой, можно было придумать с трудом.
Придумывание причин экспорта столь разрекламированного вооружения я решил отложить. А пока порадовался, что никто из троицы не бухтел, пока мы отползали, и ударился в детство. В детстве я очень любил изготавливать бомбочки. Три гранаты, термитный заряд, полоска скотча. Слепив все в кучу, я уфнул для бодрости и пополз подкрадываться к скафандру, проклиная Департамент, не разрешающий иметь ничего опаснее пуговицы. Подползя, я выдернул первую попавшуюся чеку и с громким заклинательным матюгом швырнул авоську.
Бум!!!! Удар, эквивалентный падению полтонны свинца с пятого этажа, своевременно отбросил скафандр в кусты. Своевременность заключалась в том, что лазерный луч срезал не мою голову, а верхушку дерева. Верхушка, к сожалению, упала в холостую, никого не придавив. Пока скафандр барахтался в кустах, я вскочил на ноги с воплем «За мной в атаку! Умрем, как мужчины!» побежал к скафандру. Скафандр, наконец, разобрался, что с ним сделали, и где он после этого, и нервно дергался от позора. Увидев меня, он стал кромсать встроенными лазерами кусты – видно решив закрыться ветками, что не было стыдно смотреть мне в глаза. Я и не собирался, просто надо было отобрать ШИГу – не пропадать же оборудованию. Разглядев полуспрятанную ветками ШИГу, я выхватил из кармана тросик с крючком, элегантным движением вооружился, и принялся помогать ему закапываться.
– И чего…? – ударило в спину начало возгласа Нирры. Остатки потонули в шуме падения подрубленного мной дерева. Обернувшись, я увидел три обвиняюще нацеленных в меня, за отсутствием других целей, арбалета.
– Побежали, вот чего. – ответил я, сразу почувствовав желание покинуть место преступления.
Я припустил по тропинке, подгоняемый топотом трех пар ног. Бежать было нелегко – ШИГа штука хорошая, но весит кило сто. И когда метров через двести послышался шум глайдеров, я испытал искреннее облегчение от паданья за большой притропиночный пень.
– Ты чего это? – спросила Танита, останавливаясь перед пнем. Катрин и Нирра, подозревая очередную пакость, встали шагах в десяти.
– Ложись. – машинально буркнул я, глядя вверх. Для любого, знакомого с понятием «боевая авиация» или хотя бы «летающая корова», этого было бы достаточно. Но они с ними не были знакомы и поняли меня неправильно.
– Что?!! – возмущенно завопила Нирра. – Мы даже от погони еще не оторвались, а ты уже…
Пара красных лучей обрезала конец. На тропинку позади, реализуя чей-то план по вырубке леса, медленно рухнуло очередное дерево. Над вершинами оставшихся деревьев пронеслись уже три глайдера.
Если они и дальше так размножаться будут – два из одного, то им летать будет негде. Пора предотвращать демографический взрыв уравниванием рождаемости и смертности.
– Это что? – ошарашено спросила Танита, глядя на срубленное дерево.
– Это, мать его, драконы, которые решили оставить меня безработным!
Девушки, переглянувшись, и получив, наконец, понятие боевая авиакорова, выполнили команду «дракон!». Своевременно. Глайдеры неторопливо летели обратно. Я мимолетно помечтал о пилотах, экономящих энергию и деревья и не задействующих тепловое автонаведение, переключил ШИГу на рентгеновскую частоту, и быстро пальнул по всем трем. Один оставшейся пушкой поджег пень, за которым я лежал, и спрятался за деревья, второй завихлялся и стал падать, а третий, решив, верно, что он лишний, взорвался в воздухе. Покромсав для поднятия настроения деревья, за которыми спрятался первый, я оставил ШИГу на пне, и вышел на тропинку.
– Пошли. – уронил я, отряхиваясь.
– Ага, счас. – отозвалась Танита из-за соседнего пня. Катрин и Нирра осторожно выглянули из травы.
– А то он вернется и съест. – добавил я, уже на ходу доставая удлинитель к пистолету. – Мной-то подавиться, а вот пиською нетроганных девственниц он просто обожает.
Услышав за спиной яростное рычание и топот погони, я перешел на бег и углубился в раздумья, кому и зачем настолько приспичило ловить нас, что он потратил на экипировку всю свою зарплату.
Дальше до вечера не было ничего интересного. По видимому, получив пинка по попе, эти растратчики призадумались. Это было логично. Любой плохоработающий прибор, если его пнуть, начинает работать.
С тропинки мы сошли через километр. Я бы сошел и раньше, но на ней было не видно следов нашего пребывания, и сходить хотелось там, где их тоже не было заметно. Спор между мной и Катрин прятать ли следы или не оставлять их закончился в ее пользу – разоружаться все трое отказались наотрез, и их торчащее во все стороны вооружение оставляло такие следы, что даже не надо было стрелок с указателями, кто и куда прошел. Вся надежда было на то, что следы немного напоминали тропу, прокладываемую одним зверьком которого туземцы зовут Пошлелый Мамонтак [10]. Отсутствие у него естественных соперников и имя наводили на мысль, что это бедное несчастное голодное животное (вес-тонна, плотоядное) когда-то было домашним и одичало вместе с хозяевами.
ebooksa