— Значит… — Диана не договорила, но Азиди понял невысказанный вопрос.
— Да, именно так. Мне уже довелось пожить в разных временах. Не слишком долго и не слишком давно, но довелось. Кстати, вы не могли бы убрать ствол от моей головы? Через пару минут предстоит временной скачок, и мне совсем не хочется стать жертвой рефлекторного движения вашего пальца.
Диана хмыкнула, но отодвинула пистолет от затылка араба.
— Можете и в дверь так напряженно не целиться, — посоветовал Азиди. — Я приказал своим людям отойти и собраться в носовых помещениях. Не хочу, чтобы эти горячие головы затеяли без меня какую-либо авантюру.
Диана выслушала внимательно, однако последовать совету не спешила. Кивнула на вторую дверь, запертую:
— Между прочим, один из ваших людей ушел из этого коридора лишь пару минут назад. У меня очень хороший слух, господин Азиди. Очень.
«Могла бы и поделиться услышанным…» — подумал Лесник.
Араб казался искренне удивленным. Хотя его боевики вполне могли оказаться непричастными — где-то в недрах корабля до сих пор скрывался шкипер Андерсон. Если, конечно, не поддался панике и не прыгнул за борт без спасательного жилета.
— Вы, кстати, вполне можете воспользоваться моментом и спустить шлюпку, — предложил араб несколько провокационно. — Мы мешать не станем. Наверное, и в средневековой Европе можно сносно прожить… Разумеется, для этого нужен какой-то срок на адаптацию: не угодить сразу же на костер инквизиции и не подхватить смертоносный вирус, привычный местным жителям и совершенно незнакомый иммунным системам ваших организмов…
Комментариев со стороны агентов не последовало. Хотя Лесник мысленно хмыкнул: сгореть на костре инквизиции — какой символичный конец для сотрудников Конторы!
Оставшиеся до момента хроноперехода секунды все трое провели в молчании. И все повторилось — исчезновение и мира, и себя, и растянутый на века миг беспросветного ужаса, и осознание того факта, что мир остался на месте, лишь сместился во времени…
Подождав, пока во взгляде араба появится осмысленность, в разговор вновь вступил Лесник:
— Вы не боитесь, что в результате своих попыток глобального вмешательства в ход истории попросту не появитесь на свет? И некому будет найти «Тускарору»?
Юхан Азиди рассмеялся совершенно безрадостно.
— Ну, напугали… Меня, между прочим, убили в две тысячи шестом. Застрелили… И ничего, живу…
— Кто застрелил? — быстро спросила Диана. — «Барсы»?
— Нет. Я сам.
И он заговорил без всяких вопросов — быстро, горячо, словно осужденный на смерть преступник, торопящийся произнести последнюю исповедь…
Убил… А что он мог еще сделать? Что?! Если молодой ублюдок не желал ничего слушать, не желал понять, что связался с еще большими ублюдками, готовыми устроить миру Армагеддон за лишнюю пачку долларов? С «барсами», задумавшими ни много, ни мало — бартер с Гитлером: ядерные технологиив обмен на пару готовых зарядов? Если щенок уже заказал аппаратуру, позволяющую уверенно находить появляющуюся и исчезающую «Тускарору»? Если не внял последнему предупреждению — взлому склада и пожару, уничтожившему его приборы?
Если, наконец, первым потянулся к пистолету?!