— Нет.
— Тело, находившееся в гробу, не было ни мертвым, ни живым. Оно лежало там, прекрасно сохранившееся, не тронутое тлением. Это было тело мужчины, имя которого так и не удалось установить. Экзорцист не решился вонзить ему в сердце осиновый кол, поскольку Церковь это запрещает.
— Зачем вонзать ему в сердце осиновый кол?
— Эсталер, разве ты не знаешь, как обезвреживают вампиров?
— Ах да, — сообразил Эсталер. — Он же был вампир.
Данглар вздохнул и стал протирать запотевшее окно.
— Так, по крайней мере, считали экзорцист и его последователи. Вот почему они пришли на кладбище с крестом, связками чеснока и осиновыми кольями. Стоя перед открытым гробом, священник произнес слова обряда: «Иди прочь, нечистый дух, отец всех бед и клевет. Покинь это место и не возвращайся никогда».
Адамберг открыл глаза: его взгляд был живым и внимательным.
— Вы знали эту историю? — с некоторой досадой спросил Данглар.
— Эту — нет, но знаю много похожих. После того как священник произносит слова обряда, раздается страшный, нечеловеческий рев.
— Так и было. В склепе послышался жуткий вопль. Экзорцист бросил на гроб связку чеснока и заложил кирпичами дверь в склеп.
Адамберг пожал плечами.
— Кирпичи — не помеха для вампира.
— Верно. Это средство не помогло. Четыре года спустя стали говорить, что в одном из домов по соседству, викторианском особняке в неоготическом стиле, появился призрак. Экзорцист обыскал дом и обнаружил в подвале гроб, по его словам, тот самый, который он четыре года назад замуровал в склепе.
— А тело в нем было? — спросил Эсталер.
— Не знаю.
— Есть и еще одна, более давняя история, верно? — сказал Адамберг. — Иначе бы Стоку не было так страшно.
— У меня нет желания ее рассказывать, — проворчал Данглар.
— Но ведь Сток ее знал, майор. Значит, и мы должны знать.
— Это его проблема.