– Против тебя, начавшего расследование, а это не одно и то же. Он не хочет, чтобы ты работал по этому делу. Сегодня он должен был признать свои ошибки, он умеет это делать. Только поднять руку – и все.
– Ты предполагаешь, что под камнем прячется угорь?
– Скорее мурена под скалой. Потому что он здорово перегнул палку. И его довел до этого не какой-то теоретический вопрос, не прозорливость и не здравый смысл. Тут что-то личное.
– Ты уже это говорил.
– Очень личное, интимное. Он очень боится – вот о чем я тебе толкую.
– Боится за кого-то?
– Не исключено.
Адамберг откинулся назад, прислонился к верхней ступеньке, прикрыл глаза и поднял лицо, ловя солнечные лучи. Потом сел прямо и позвонил Фруасси.
– Вот еще что, лейтенант. Поищите информацию о Дангларе, и пусть вас это не смущает. У него две сестры, одна лет на пятнадцать старше его, она меня особенно интересует.
– Копаться в семейных делах майора?
– Да, конечно, Фруасси.
Адамберг отложил телефон и снова поднял лицо к солнцу.
– О чем ты думаешь? – спросил Вейренк.
– О том, что ты сказал, – о чем же еще, Луи? “Очень личное, интимное”. Разве есть что-нибудь более личное, чем семья? Ты предположил, что “он очень боится”. За кого? За своих близких. Не тревожь мурену, покушаясь на ее семью.
– И буйвола не тревожь.
– И никакую другую зверюгу. Смотри, дрозд нас уже не боится. Подбирается поближе мелкими прыжками.
– Да, он и вправду хиловат.
Фруасси перезвонила спустя шесть минут. Адамберг поставил аппарат на громкую связь.
– Не понимаю, откуда вы узнали, комиссар, но у него действительно есть сестра Ариана старше его на четырнадцать лет. Она вышла замуж за одного человека.
– Понимаю, лейтенант. За какого человека?