— Случилось, учитель? — нежно прошептала Эми.
— Да, — ответил старик хриплым, каркающим голосом. — Он идет к нам.
— Нирах?
— Да, — сказал старик. — Человек из пустыни. Он уже близко.
Они замолчали, вслушиваясь в дыхание ночи. Эми сидела на корточках, и луна играла на блестящей смуглой коже ее круглых коленей. Когда-то старик не мог смотреть на эти колени без вожделения… но с тех пор прошло слишком много лет.
Внезапно тишина, повисшая над камышовой страной, раскололась. С жутким шумом, гортанными криками и хлопаньем крыльев взмыла в неподвижный воздух огромная колония птиц, устроившаяся спать в зарослях неподалеку от острова. Словно плащом гиганта накрыли небо, на минуту погасив даже луну. Стало холодно и тревожно, а когда птицы, собравшись в стаю, изогнутой линией ушли на юг, вновь открыв пылающий лик луны, старик и девушка увидели высокую черную фигуру, скользящую к ним по расплавленной дорожке серебряного света. Круглая плоскодонка зашуршала по песку, и фигура сошла на берег, отбросив в сторону длинный шест. Старик, кряхтя, поднялся навстречу гостю.
— Приветствую тебя, учитель, — громко сказал прибывший глубоким, полным скрытых оттенков голосом.
Он подошел к костру, и стало видно, что он почти вдвое превосходит старика ростом и шириной плеч. По-прежнему сидевшая на корточках Эми сжалась, когда на нее упала огромная тень гостя. Старик поднял левую руку ладонью вверх.
— И тебя приветствую, Нирах. Давно ты не навещал меня.
— Да, учитель. Я проходил последний круг посвящения… Старик прервал его взмахом ладони.
— Позже. Садись к огню. Ты голоден?
Темный взгляд, сверкнувший из-под костлявого лба, уперся в переносицу старика.
— Благодарю, учитель, я принял пищу.
— Ты устал? — продолжал допытываться старик. — Не поспишь ли с дороги? Может быть, хочешь Эми?
Что-то похожее на улыбку промелькнуло на бесстрастном лице гостя.
— Ты же знаешь, учитель: Итеру, прошедший все круги посвящения, становится свободным от желаний…
Старик хмыкнул. Подобрал с земли сухую веточку и бросил в костер.
— Ты стал нетерпелив, Нирах, сын мой… Я предлагаю тебе отдохнуть и успокоиться. В твоих глазах явно читается жадное нетерпение, это слабость. А слабым нельзя спускаться в Храм.
Гость опустился на корточки у огня и прикрыл веки. Мышцы на его костлявом лице напряглись.
— Я два месяца добирался сюда из Александрии. Я носил одежду воина и жил как воин… Я спал в солдатских палатках и в шалашах пастухов… Я дрался с наемниками и убивал диких зверей… Я пил соленую воду и ел плесневелый хлеб… Когда я увидел твой сигнал, мне показалось, что сердце выскочит из моей груди… А теперь ты говоришь мне, чтобы я успокоился! Старик рассмеялся неприятным клокочущим смехом.