— Фрау Мюллер, ребята мне рассказали, что Ник был удален вами с занятий за неудачно выраженную мысль.
— Да, Шевель, — согласилась Мюллер. — Он радовался тому, что у меня на занятиях он научится ширяться. Вы это себе представляете?
— У Ника определенный тип нервной системы со своеобразным мышлением, — возразила ей Ася. — Ему никогда не стать красноречивым оратором, ясно выражающим свои мысли в логической последовательности и в грамотном литературном изложении.
— Мне все равно, что он умеет или не умеет, Шевель, — проскрипела Марта. — Он провинился и наказан. Вот только почему это вас интересует?
— Не забывайте, Мюллер, что Шевель завуч по учебно-воспитательной работе, — неожиданно вступился за Асю Ллойд. — Это ее долг, интересоваться подобными вещами.
— Фрау Мюллер, Ник не появляется с обеда, где он? — спросил Смит.
Сжав губы-ниточки, Марта молчала.
— Ну, Мюллер, где Гендлер? — поторопил ее Ллойд.
— В лазарете, — проскрипела Марта и поднесла чашку с жиденьким чаем ко рту.
Рука у нее заметно дрожала.
— В лазарете? — удивился Паркер. — Утром он был здоров.
Бэтти переглянулась с Асей и медленно проговорила:
— Я видела, как утром он уплетал завтрак. Щеки у него прямо лопались от здоровья.
— Он внезапно приболел, — Марта встала, показывая этим, что разговор окончен.
— Странно, что это «внезапно» наступило после того, как он ляпнул про «ширяться», — недобро усмехнулся Ллойд.
— Подождите, фрау Мюллер, — Ася пыталась задержать ее. — Ника можно навещать?
— Нет! — отрезала Марта. — У Гендлера опасная инфекция. Он будет изолирован дня на три, а то и больше.
Она развернулась и пошла к выходу.
— Я не верю этой старой грымзе, — проворчал Ллойд, провожая ее взглядом. — Что-то здесь не чисто.
— А вдруг она избила пацана до полусмерти? — предположил Паркер. — И теперь боится, что…