- Ты заблудился? - под дружный гогот спросил Дубровский.
- Почему только я? - смутился Паша. - Мы все, похоже заблудились.
Несколько минут оживленно обсуждали любовные похождения Карякина, кто-то видел его в компании некой кудрявой зенитчицы, другие засекли, как увлеченно он болтал с медсестрой из лазарета – маленькой, худенькой, с большими веснушками и вообще, довольно странно поглядывал на майора медицинской службы Симонян Маргариту Ашотовну - женщину безусловно достойную, но вдвое старше Карякина и недосягаемую, как любая из планет Солнечной системы.
- Дубины вы, стоеросовые!.. - отбивался Пашка. – Всё, что было - никакие не амурные похождения. Война кругом - некогда блудить. И вообще, пошли вы все.
- А чего сам-то пошёл? - ржал Баттахов.
За приятной беседой дорога укоротилась. В чаще включили фонари, стало легче, мешала только рация, которую волокли по очереди.
- Влад, Витя, вы такие красные, будто крапивой парились! - усмехнулся Ершов. Товарищ лейтенант, да и вы не лучше… Эка вас угораздило.
Лицо действительно пылало чесалось, страшно хотелось сменить его на другое. Через сорок минут ходьбы к звукам леса стали добавляться посторонние шумы: потрескивали мотоциклетные моторы, пару раз пронеслись автомобили. Приближалось шоссе, примыкающее с востока к Соловьевской переправе. Бронетанковая техника через Днепр не ходила, очевидно, переправа работала не в полную силу вследствие повреждений мостовых конструкций и усилий группы полковника Лизюкова, наносящей безболезненные, но ощутимые удары.
Группа Шубина вышла к шоссе в километре от Днепра - основы тригонометрии из головы пока не выветрились. Рослые сосняки опоясывали дорогу, подступали к обочинам, асфальт был неважного качества, но пока держался, в дорожном покрытии отсутствовали выбоины и воронки - немцы берегли дорогу для наступления на Москву. В текущий отрезок времени трасса была пуста, красноармейцы побежали по обочине - топот сапог отдавался в кронах сосен, на часах начало первого - от графика отстали, но не критично. Патрульный мотоцикл выехал с просёлочной дороге, густая растительность заглушила шум двигателя. Убрались в последний момент - кусты за ними ещё тряслись, когда переднее колесо мотоцикла выехало на трассу.
- Эй, кто там?.. Стоять!.. Стрелять будем! - грозно прокричал пулемётчик в люльке.
Куриной слепотой в тёмное время суток эти люди не страдали.
- Не стреляйте! - крикнул по-немецки Шубин. - Разведка 185-го пехотного батальона. Ищем русских диверсантов. Поступило сообщение, что они находятся в этом квадрате.
- Вы уверены? - насторожился немец.
- Да, нам так сообщили. Будьте осторожны.
- Хорошо, удачи!.. Эй, постойте… - в голосе немца ощущалось беспокойство. - Что за акцент у вас?
- Я из Праги.
- Хорошо. Спасибо за предупреждение.
- Уму непостижимо - полюбовно договорились с немцами, - проворчал поднос сержант Климов, когда красноармейцы, истекая потом откатились в лес. - Умеем же, когда захотим. И овцы целы, и волки сыты-пьяны. Вы правильно сделали, товарищ лейтенант, мы их плохо видели, а они бы жахнули из пулемета по кустам и собирай наши косточки. Кстати, произношение вам бы надо подтянуть, в нём явно слышится тамбовский акцент. Надо чаще общаться с носителями языка.
- Товарищ лейтенант, просвет впереди голубеет, - заволновался Баттахов обладавший самым острым зрением в группе. - Если это не Днепр, тогда что?
Глава четвертая