Оступилась Екатерина Литовченко, Дубровский помог ей подняться, они последними пересекали проезжую часть. Воспитательница обогнала разведчика с криком: «Вероника, подожди меня!», спрыгнула в канаву. Шубин остался один, облегчённо выдохнул, сорвался с места и… встал как вкопанный. Баттахов и Смертин отбежали к югу, чтобы их не видели за поворотом и теперь изображали взбесившиеся семафоры, на этот раз тревожно. Шубин понял, сердце похолодело - что-то приближалось, надрывались двигатели. Баттахов спрыгнул на западную обочину, покатился в траву, видно время поджимало. Смертин проделал великолепный прыжок, тараном вонзился в заросли, охладевшее сердце упало в пятки. Шубин перепрыгнул через водосток, кинулся к просеке, забитой людьми, горланя страшным голосом:
- Всем укрыться в кусты!.. Разведка, ложись!..
Он пробежал ещё немного, повалился за пенёк, стал натягивать на голову капюшон. Дребезжали моторы, как ножом по сковородке, на просеке царила чехарда - испуганно кричали дети, надрывала глотку Екатерина, кто-то из детей остался лежать в траве - страх парализовал, другие лезли в кусты, носилась Лида, хватала детей за руки, сама не выдерживала этого безумия, слёзы катились из глаз. Шум нарастал за спиной, на просеке улеглась паника, воспитателям удалось растолкать детей. Подполз Чусовой, расположился рядом, пристроив в траву автомат, изо рта торчала травинка, про которую он похоже забыл, за спиной сопели Климов и Дубровский, на задворках чертыхался в адрес детей Конторович.
- Всё в порядке, товарищ лейтенант, - успели успокоил Чусовой. - Сейчас проедут и дальше пойдём.
Рев моторов насиловал слух - первым шёл двухтонный грузовик с орлом вермахта на кабине, рядом с водителем сидел офицер, важно смотрел по сторонам, он бегло глянул на проплывшую мимо просеку и уставился вперед, на околыше фуражки проблескивал черепок, придавивший скрещенные кости. К месту вспомнил, что бронетранспортёр, с антенной, проследовавший тем же маршрутом несколько минут назад, он явно проследовал неспроста, а кто об этом догадался? Разведчики не шевелились, не дышали, Чусовой вдруг запыхтел:
- Товарищ лейтенант, это же штабные крысы частей ваффен СС, с инспекции едут или на совещание в вышестоящий штаб. Эх, такого ценного языка могли бы взять. Да я просто так, товарищ лейтенант. Понимаю, у нас дети, да и в машинах поди куча солдат. Даже помечтать нельзя.
За грузовиком следовал тёмно-коричневые штабной Хорьх – горделивый, с элегантными обводами, в салоне офицеры в фуражках. За Хорьхом ещё один грузовик с брезентовым тентом, он фактически уже прошёл, когда солдат в краске отогнул брезентовый навес, высунулся, чтобы сплюнуть. Что произошло - он не должен был никого увидеть.
Снова подвела Вероника - она от страха потеряла разум. До кустов девочка не добежала, Екатерина прижал её к земле, обе они были неплохо укрыты в траве, если не шевелится, но страх погнал в самый критический момент девчонка вырвалась, подскочила, бросилась прочь, истошно крича. Тревожно вскрикнул солдат в кузове, выдернул автомат, рассыпал в пространство трескучую очередь - ещё один сумасшедший, ведь, видел же, что это ребёнок, кому он мешал? Впервые встретил мирных жителей?
С этой минуты начался ад, в котором разведчики явно не были повинны. Водитель, замыкающего грузовика резко ударил по тормозам, закричали, засуетились пассажиры. Вероника не пострадала, но зацепилась за что-то ногой, снова повалилась, распахнулся задний борт, спрыгнул солдат в мышиной форме, молнии в петлицах, такой же характерный символ на краске, снова вскинул автомат - куда стрелял непонятно, при этом оголтело кричал, махал рукой. Посыпались вояки в красках, остановились машины в голове колонны. Из Хорьха никто не вышел. Офицеры на всякий случай пригнули головы. Из первого грузовика тоже выпрыгнули несколько человек, побежали к Хорьху, выставили автоматы, стали осматриваться.
Ситуация становилась критической. В чём виновата девчонка-малолетка - ей очень страшно, она не может себя контролировать. Из заднего грузовика выпало человек десять, у всех МР 40, грозные физиономии, рассыпались по дороге, наставили на просеку автоматы. Сдавленно рыдала Вероника, снова кинулась бежать, Екатерина схватила её за ноги, девочка упала, воспитательница накрыла её собой, стала судорожно затыкать рот. Расслабились солдаты, ждущее подвоха, стали смеяться, отставшей колонной пронёсся крик - младший командир объяснял начальству возникшую ситуацию, успокоились солдаты из первого грузовика отвалилась дверца хорьха, один из пассажиров что-то сказал, немцы зашлись хохотом – весело, да. Кто-то полоснул очередью, двое спустились с дороги, размеренным шагом двинулись к кустам. Глеб положил их одной очередью - вояки по падали как оловянные солдатики, остальные разбежались вдоль дороги, залегли в пыли, открыли огонь.
Разведчики били практически в упор, солдаты умирали через одного: кто-то трясся в корчах, уткнувшись носом в дорожное покрытие; кто-то перекатился, лежал на спине, умирал, упираясь локтями в щебенку. Злобно орал Чусовой, водя стволом, привстал на одно колено, чтобы было удобнее - так и не вспомнил про травинку, прилипшую губе. Климов откатился в сторону, чтобы не мешали свои, выпускал прицельные очереди. Конторович сумничал - добрался до кустов, стрелял оттуда по Хорьху - разлетелось стекло, вмятины от пуль украсили кузов - не могло не достаться пассажирам в эсесовских фуражках. Дубровский размахнулся, бросил гранату, это был выдающийся бросок - граната, кувыркаясь, перелетела пустое пространство, запрыгала по проезжей части - взрывной волной разнесло щебёнку, добило тех, кто ещё подавал признаки жизни. Участок дороги утонул в пороховом дыму. Ожили солдаты из первого Блица - стали сползать в водосток. Распахнулась дверца Хорьха, вывалился офицер без фуражки - кровь заливала его лицо, он упал на четыре конечности, куда-то пополз, но силы оставили - грузное тело распростёрлось ничком. Конторович из кустов метнул гранату с недолётом, ради дыма. Молодец боец - ума палата.
- Лидия Андреевна, Екатерина, уводите детей по просеке. Быстро! - взревел Шубин. - Пусть бегут со всех ног, мы прикроем.
Стрельба разгоралась, в первом грузовике тоже хватало народу, спрыгнул с подножки офицер сопровождения, замахал люггером, крикнул что-то фальцетом. Забегали солдаты ваффен СС, стреляя от бедра, несколько человек засели за искорёженным Хорьхом, встал в полный рост офицер, принялся картинно стрелять из пистолета. До стрелялся - пуля размозжила ему череп, уронила стрелка на дорогу. Снова загремели взрывы - Конторович методично избавлялся от гранат. Противник потонул в пелене густого дыма.
«А где Баттахов со Смертиным? - мелькнула в голове интересная мысль. - Покурить сели?».
Шубин обернулся - детские пятки сверкали в сиреневой дали, кучка детдомовцев бежала по просеке, замыкали отход воспитатели и, похоже, не особенно церемонились со своими питомцами.
- Мужики, отходим! - прохрипел Глеб. - Чусовой, прикрывай!
Разведчик лежал как-то боком, выставив автомат и не стрелял - сердце похолодело.
- Ребята, прикройте!
Глеб бросился к Чусовому, перевернул. Вокруг творился форменный ад - позицию противника заволокло дымом, в его пыли не разражались вспышки, мелькали силуэты. Бросаться в психическую атаку, особенно после гибели командира, дураков не было. Чусовой был неподвижен, на правом виске алела страшная рана - кожа срезана, кость разбита, ухо превратилась в лохмотья, из раскроенного черепа вытекала кровянистая жидкость, пузырилась, глаза разведчика были распахнуты.
- Витя, ты что?.. - Глеб повалился на колени, стал трясти товарища, сознание стало туманиться, дружеская оплеуха привела лейтенанта в чувство.