— Не знаю, — сказал Рокотов. — Но все это очень странно.
— Согласен, — уже совершенно хладнокровно кивнул Бахметьев. — Странностей в этом деле хоть отбавляй. Само оно — одна сплошная странность. Но все странности, вместе взятые, еще не доказывают со всей убедительностью, что господин Аболин
— Да, разумеется! — Рокотов не встал — вскочил.
Глава II
УЧЕНЫЕ МАТЕРИИ И ПРОЗА ЖИЗНИ
Едва они оказались в длинном, по-казенному безликом коридоре, Рокотов живо воскликнул:
— Ну, как? Вы же сами теперь видите…
«Бедняга, — подумал Савельев, — он по уши в этом…» И сказал мягко, не глядя на спутника:
— Роман Степанович, давайте не будем спешить, договорились? Все это чертовски странно, но если бы каждая странность имела отношение к нашему делу… то жизнь, наверное, была бы невыносимой. Я плохо себе представляю путешествия по времени, совершаемые без применения аппаратуры, подобной нашей. Каковое применение было бы моментально отмечено нашими наблюдателями…
— А если возможен другой путь? — тем же азартным тоном спросил Рокотов.
— Роман Степанович… — сказал Савельев, начиная чувствовать некоторое раздражение. — Это ведь
—
— Ну, насколько я знаю… Научное командование, выражаясь военными терминами, именно так считает.
— А если есть
— Это интересно, — искренне сказал Савельев. — В наших бюллетенях о таком не было ни строчки… Из
— Нельзя… Он… Он, собственно, уволен со службы…
Савельев пожал плечами:
— Говоря откровенно, это не прибавляет доверия…
— Значит, вы уже заранее вынесли вердикт…
Столь же мягко Савельев произнес: