Ярость благородная. «Наши мертвые нас не оставят в беде»

22
18
20
22
24
26
28
30

– Ну как?

– Нормально, – пробормотала Катя, отводя глаза. – Все, как ты сказала.

Валя кивнула, а Катя вдруг подумала, что за последние полгода она постарела лет на пять. Стали явственно видны не заметные до этого морщинки вокруг глаз, у губ залегла трагическая складка.

Сколько же раз Валя приходила туда?

– Знаешь, – сказала соседка, кусая губы. – Ты… не ходи к нему больше. Не надо.

– Не пойду, – поклялась не столько ей, сколько самой себе, Катя.

Валя права – не надо туда ходить. Нельзя.

А снег все валил и валил, засыпая зимнюю Москву. Суетно и незаметно прошел Новый год. Настоящий праздник был тогда, когда фашистов все-таки отбросили от Москвы. Максим выздоравливал, зима перевалила за половину, и Катя начала забывать. То, что случилось тогда, в конце ноября прошлого года, начинало казаться ей не более чем страшным сном, нелепым совпадением, бредом сумасшедшего.

В этот раз пришлось колотить почти полчаса, пока, наконец, дверь в квартиру не открыл сам Диамар Аристархович. Он встал на пороге, хмуро оглядел Катю и буркнул:

– Зачем пришла?

Катя молчала. Не она ли клялась сама себе десять месяцев назад ни за что и никогда не делать и шагу в сторону Неглинной?

– Всегда вы так, – в голосе мужчины слышалась легкая брезгливость пополам с сожалением. – Ну, заходи.

В коридоре в этот раз было пусто, только сиротливо стоял в углу детский велосипед. Голос Юрьевой эхом отражался от пустых стен.

«Он уехал, ненаглядный. Не вернется он назад».

– Жди! – сказал Максим, обнимая ее на прощанье. – Я обязательно вернусь.

«А если и правда не вернется?» – сердце кольнуло дурное предчувствие, и Катя подумала, что не зря все-таки пришла.

Вернется. Обязательно вернется. Она об этом позаботится.

В комнате ничего не изменилось, прежний легкий холостяцкий бардак. Казалось, что даже вещи были раскиданы в прошлый раз точно так же. Словно и не было этих десяти долгих месяцев.

– Садись, – кивнул Диамар Аристархович на то самое кресло. – Чай будешь?

– Буду, – осмелела Катя.