Повезло нам вчера — на этом самом месте под крыльцом больницы мы нашли гнездо живой беременной собаки, уже готовой разродиться. Премия за такую находку была поистине царской — дополнительные три дня к Охоте без очередного анабиоза с полным рационом белковой пищи в любой из дней по выбору. Поскольку очередной отпуск, неделя охоты, подходил к концу, и впереди маячили полгода штатного анабиоза, радость была неподдельной, Бааска два раза подпрыгнул на месте. Отличное завершение отпуска, решили мы и отметили удачный выход в заведении Синильги. У Синильги — это здесь, рядышком, я могу показать, отпустите меня на секунду… Что ж, да, попытка была глупой, я был наивен, а ваш электрошокер довольно убедителен… На чем я остановился? Ну вот.
…Мужик, вылезший из под досок, был совершенно бледным, волосатым как Леший с Туймаады, и он был одет. На первый взгляд, он ничем не отличался от нас. Двигался он так же как мы, я тогда не знал, что он может быть настолько быстрым.
Но вел он себя странно. Он вылез, и, не пытаясь встать, не поднимая головы, пополз вдаль, к нашей трубе, умиротворенно мыча. Ползать на охоте не очень удобно, только если ты ищешь под трубами спрятавшегося кошака, а на открытом пространстве такая тактика бесполезна. Бааска парень резкий, он через минуту догнал ползущего, взял его за плечо и задал обычный вопрос:
— Эгрр-рх, мм-п, ххр?
Это должно означать: ты кто и почему тут ползаешь. Я Бааску знаю давно, понимаю с полузвука.
Мужик повернул к нам голову и медленно поднял левую руку с криво набитым восходящим солнцем на тыльной стороне ладони.
О проклятый Ромеро, мне никогда не забыть его лицо! Даже в самом глубоком анабиозе, который наступает примерно через месяц, мне явится этот взгляд, клянусь последней крысой в моей жизни. Я бы вспотел, если бы мог.
Он заговорил с нами.
— Земляки, трубы горят. Бля, задубел я, дайте полтинник, сдохну же щас…
После чего умер.
Мы поняли одну штуку: премия будет больше, чем за ту несчастную собаку. Жаль, что помер, иначе мы бы озолотились — Институт по размножению нас бы обеспечил крысами на год вперед.
Схватив тело, мы потащили. Это был Гладкий. Такой же как мы, так же пах, с таким же цветом кожи, такой же грязный, но это был Гладкий.
Темная энергия исходила от него настолько отчетливо, что сгустки крови в наших жилах стыли. Зло явилось в наш мир, отныне пошел обратный отсчет. Но тогда мы этого не знали.
На приемном пункте в котельной, на комбинате общественного питания квартала «В», дежурил Старый. Поблескивая очками, он уставился на нашу добычу, как Прародитель на картину, где Иван Грозный убивает своего сына.
— Дывысь, диду, якого гарного хлопца мы тебе нашукали.
— Вы откуда его притаранили?
Ах ты, черт. Наступаю Бааске на ногу и продолжаю:
— Да здесь, на мосту ближе к Холбосу, лежал в уазике.
А что, я всегда считался сообразительным, мне даже Оегорик с 202го об этом говорил, один анабиозный цикл назад, в прошлом годе, участковый нам тогда разрешил охоту в том районе.
— Хм. Странно. А какой уазик-то был? Спросил, не глядя в нашу сторону, взвесив и обмерив тело. Помолчал и добавил: Сам помер?
ebooksa