Призрак

Тишина.

— Сделать что, Олег?

Олег положил руку на затылок Харри, притянул его к себе и прошептал:

— Ты не сможешь остановить происходящее, Харри. Все уже произошло, просто предоставь событиям идти своей чередой. Если ты встанешь на пути, погибнет больше людей.

— Кто погибнет?

— Это слишком большое дело, Харри. Оно поглотит тебя, поглотит нас всех.

— Кто погибнет? Кого ты защищаешь, Олег? Ирену?

Олег закрыл глаза. Губы его слабо шевелились. Потом перестали. И Харри подумал, что сейчас он похож на себя одиннадцатилетнего, только что заснувшего после длинного дня. Но он продолжал говорить.

— Тебя, Харри. Они убьют тебя.

Когда Харри выходил из изолятора, «скорые» уже были на месте. Он думал о том, как все было раньше. Каким этот город был раньше. Какой раньше была его жизнь. Когда вчера вечером он пользовался компьютером Олега, он поискал заодно «Сардины» и «Russian Amcar Club». Он не нашел никаких подтверждений тому, что они воскресли. Возможно, на воскресение вообще не стоит надеяться. Возможно, жизнь учит человека не слишком многому, но одной вещи точно: назад дороги нет.

Харри прикурил сигарету, и перед тем, как сделать первую затяжку, в ту секунду, когда мозг уже предвкушает поступление никотина по кровеносным сосудам, он снова услышал этот звук, который, он уверен, ему предстоит слышать остаток вечера и всю ночь, — почти неслышно произнесенное слово, первым слетевшее с губ Олега в камере:

— Папа.

ЧАСТЬ II

Глава 16

Крыса-мама лизнула металл. На вкус он был соленым. Она вздрогнула, когда холодильник проснулся для свершений и задребезжал. Церковные колокола не умолкали. Существовал еще один не опробованный ею путь в нору. Она не решалась воспользоваться им, потому что человек, который преграждал ей путь домой, еще не умер. Но высокочастотный писк малышей приводил ее в отчаяние. И она решилась. Она устремилась вверх по рукаву человека. Он слабо пах дымом. Дымом не от сигареты или костра, а от чего-то другого. Чего-то газообразного, впитавшегося в одежду, которую потом выстирали так, что от первоначального запаха между внутренними нитями материи осталось всего несколько молекул. Она добралась до локтя, но там было слишком узко. Она остановилась и прислушалась. Вдали раздался звук полицейской сирены.

Все дело в маленьких мгновениях и в нашем выборе, папа. В мгновениях, которые казались нам неважными, типа сегодня они здесь, а завтра их нет. Но они накапливаются. И прежде чем ты это замечаешь, они превращаются в реку, уносящую тебя с собой. Она принесет тебя туда, куда тебе надо. А мне надо было сюда. Блин, в июле. Нет, мне сюда было совсем не надо! Мне надо было совершенно в другие места, папа. Когда мы развернулись перед главным зданием, Исабелла Скёйен уже ждала нас посреди своего двора, широко расставив ноги в узких брюках для верховой езды.

— Андрей, жди здесь, — сказал старикан. — Петр, проверь все вокруг.

Мы вышли из лимузина, и нас окружили запах хлева, жужжание мух, отдаленный звон коровьих колокольчиков. Она сухо пожала старикану руку, не обращая на меня внимания, и пригласила нас внутрь на чашечку кофе, сделав ударение на слове «чашечку». В коридоре висели фотографии лошадей с лучшими родословными, кубки с большинства известных скачек и хрен знает что еще. Старикан шел мимо фотографий лошадей и спрашивал, принадлежат ли они к чистокровным английским скакунам, восхищался их стройными ногами и мощными торсами, и я начал задумываться, о ком он говорит: о лошадях или о ней. Так или иначе, это подействовало. Взгляд Исабеллы немного смягчился, а ответы стали более развернутыми.

— Давайте присядем в гостиной и поговорим, — предложил он.

— Думаю, мы устроимся на кухне, — ответила она голосом, в котором снова звякнули льдинки.