– Выкладывай.
– Ты пришел, чтобы просить оставить группу в покое и предложить себя взамен. Без тебя группа ничего не стоит.
– Ты прав отчасти. Ты плохо представляешь, на что готовы люди, которые остались там.
– Это неважно. Главное, я знаю, зачем ты здесь.
– Тут ты угодил в десятку. Возьми меня, отдай ФСБ. Но выпусти моих людей. Они ни в чем не виновны и участвовать в играх не хотят. Они хотят просто жить.
Поглядывая на клетку, Ждан указал и майору на нее:
– Посмотри, Стольников. Все они уверены в том, что совершают полезную работу. В том смысле понимают, что никогда не откажутся от этого занятия. Все эти несколько десятков примитивных существ совершают движения, зависимые от размеров и формы клетки. Если я сейчас их вывалю в ведро, некоторое время они будут находиться в стрессе, но потом успокоятся и снова начнут делать полезную работу – двигаться. При этом наверх полезут самые сильные и сообразительные, слабые и безмозглые будут двигаться внизу и терпеть страдания.
Он пил кофе и взглядом советовал следовать его примеру. Убедившись, что Стольников не пьет, Ждан снова показал на клетку:
– Я забочусь о них, и они знают, что в восемь и в двадцать часов я насыплю в клетку перловку. Их организмы привыкли к этому так же, как к свежему воздуху и свету, когда в девять часов выношу их на балкон, чтобы подышать. Но что будет, если я вынесу их на улицу, вывалю на траву и предоставлю самим себе? Думаю, что, оказавшись в том состоянии, когда придется соображать самостоятельно, большинство из них, если не все, погибнут. Кого-то утащит ворона, кто-то станет забавой кошки, и лишь единицы по счастливой случайности окажутся у детской песочницы и попадут в руки детей. Те принесут их домой, и вскоре хомяк окажется в такой же клетке. Ему подсадят пару, они начнут размножаться, и их будет много. И они снова подчинятся корпоративной дисциплине, где наверху окажутся самые сильные. Их устраивает только такой формат существования и никакой другой.
Саша смотрел на Ждана, который говорил о вполне безобидных вещах.
– Клетка – форма существования всех безвольных существ. Они будут чрезвычайно признательны вам, если вы дадите им корм, организуете их рабочий день, наложив его на схему взысканий и поощрений, и обозначите перспективы. Знают ли они, что чем их больше, тем больше помет, тем больше доход разводчика? Их это не интересует. Главное, что по пятницам я даю им расслабиться, выпуская на балкон без клетки, но вечером, когда выставляю клетку на пол, они все до одного собираются в нее, чтобы продолжить свое глупое движение по правилам хозяина клетки. Обратите внимание на то, что они в клетке повсюду, но ни один из них не приближается к западной ее части. Почему?
Стольников не ответил. Хотелось закурить, но прикасаться к пачке на столе полковника он не хотел.
– Западная часть решетки соединена с батарейкой. Лизал когда-нибудь квадратные батарейки? Кисло и щипает, верно? Для них это то же самое, как если бы ты сунул пальцы в розетку с напряжением. Они знают, что туда нельзя, поэтому туда не идут. И говорят мне спасибо за то, что я их кормлю. И эти безмозглые создания настолько поглощены процессом еды и труда, что…
Перегнувшись, Ждан сунул руку в клетку через приоткрытую створку и наугад вынул одного хомяка.
Посмотрев на него, а точнее сделав так, чтобы Стольников посмотрел на него как следует, он вдавил пальцы в тушку хомяка, и майор услышал, как треснули ребрышки зверька и лопнуло сердце.
Подумав, куда деть труп, Ждан выбросил его в урну.
– Что даже не заметили, как их стало на одного меньше. Завтра его место займет кто-то другой, а опустевшую нишу – родившийся. Вот и вся схема существования, Стольников. Тебе жаль хомяка?
– А тебе?
– Мне нет, – равнодушно выдохнул полковник, вытирая пальцы о платок. – То же самое и с теми, кто в «Мираже». Я организую их жизнь и дам работу. Хорошую плату за нее. И они будут возвращаться в Другую Чечню, принося мне то, что хочу.
– А чего ты хочешь?