Иконы

– Ты знаешь, зачем придумали Дока? – спрашивает Лукас.

– Он виртуальный врач. – Док сам мне это говорил.

– В пять лет я нашел в своей постели гадюку. Когда мне было одиннадцать, мой преподаватель выпил стакан молока, предназначенный для меня, и тут же упал замертво от цианида. В тринадцать кто-то выстрелил в меня прямо среди бела дня, и тогда мы перебрались на Санта-Каталину.

– Это ужасно.

– Док не просто медик. Он мой телохранитель. Людей, которые хотят, чтобы я жил, столько же, сколько тех, кто хочет, чтобы я умер. Это часть моего повседневного существования. – В голосе Лукаса такой же ужас, какой ощущаю я.

– Но ты по-прежнему здесь, разве не так?

Я прислоняюсь к нему спиной, прямо посреди мусора, в тени, в переулке. Я позволяю теплу Лукаса перетекать в меня и обратно.

– Мне очень жаль, Дол. Мне жаль, что я втянул тебя в это. Мне следовало быть поосторожнее. Мне следовало отправиться сюда одному.

Но он этого не сделал, да и не должен был. Во всяком случае, именно это он чувствует. И я его понимаю. А потому не произношу ни слова.

Немного погодя мы осторожно выходим обратно на улицу. Мы идем, опустив головы, и держимся в тени. Народ уже снова заполнил мостовую и тротуары, и временное затишье после инцидента с солдатами сменилось обычным гамом и суетой. Толпа и шум теперь лишь успокаивают. Страшна только тишина. И я рада, что она кончилась.

Вскоре мы добираемся до какой-то стены, сооруженной из песчаника, – она тянется на целый квартал, а то и больше. Я провожу пальцем по гладким прямоугольникам светлого камня, уже искрошившегося. Я смотрю вверх и вижу ряд позеленевших бронзовых колоколов. Кое-где еще можно рассмотреть медный цвет под патиной времени. Местами. Изредка.

– Здесь, – говорит Лукас. – Вот это я и искал.

В стене есть калитка, и она закрыта, несмотря на то что здание выглядит заброшенным.

– И что теперь?

– Вот это.

Лукас толкает калитку, и давно заржавевшее железо подается под его рукой. Калитка, как и почти все в Хоуле, представляет собой нечто сломанное и бесполезное и всего лишь сохраняет слабое воспоминание о той предназначенной для определенных целей вещи, какой была когда-то.

Мы входим в запущенный двор, откуда широкие низкие ступени ведут к массивному зданию из песчаника слева и к пустому, пересохшему фонтану справа. Там же, справа, но дальше, виднеется ряд строений – разоренные магазинчики с настежь распахнутыми дверями.

Лукас шагает позади, направляя меня к какой-то лишь ему известной цели. Я чувствую его руки на плечах, две теплые точки, но в целом мне холодно, хотя и светит солнце.

– Сюда, вот сюда. А теперь… посмотри вверх!

Я поднимаю голову к небу – и в голубой воздух передо мной взвивается фасад какого-то собора.