Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА II

В связи с феодальной стороной лжесоциализма упоминался также термин «плата за трудовые ресурсы». Значение этого сочетания слов не вполне ясно, однако мой прадед Кими, чей лекционный курс общей теории лжесоциализма я попытался резюмировать за эти четыре часа, предполагает, что оно представляло собой эвфемизм, фактически означающий подушную подать.

Частнокапиталистические отношения, то есть отношения, обычно связываемые с капитализмом свободной конкуренции, насквозь пронизывали лжесоциалистическое общество, однако их существование – подчёркиваю: не только их экономико-формационная сущность, но и сам факт их существования в каждом конкретном случае – тщательно скрывался как от трудовых коллективов, так и от государственной машины в целом; вспомним: группы системных отношений, составляющие химеру, не образуют систему вместе взятые, они в принципе несовместимы друг с другом. При лжесоциализме рабочие частных предприятий даже не подозревали, что работают на частных – частнокапиталистических – предприятиях, так как не знали, что отчуждаемая у них прибавочная стоимость присваивается конкретным капиталистом, в роли которого часто, но необязательно, выступал руководитель предприятия, и не знали, что производят продукцию из неучтённого (якобы неучтённого) сырья. Вот почему при лжесоциализме администрация всегда и везде – подчёркиваю: всегда и везде – стремится к тому, чтобы рабочие (и вообще наёмные работники) не знали экономических показателей своего предприятия, не имели свободного доступа к информации, непосредственно затрагивающей их повседневную жизнь.

Таким образом, частнокапиталистические отношения в СССР, как бы противостоявшие государственности в целом, в то же время держались исключительно благодаря тоталитарному характеру советского (по названию) государства. При действительной (а не фиктивно декларированной) власти свободно избранных населением Советов капитализм в СССР был бы немыслим. – Оа Рцел остановился и, выдержав небольшую паузу, повторил с расстановкой:

– Свободно избираемых населением, подотчётных населению (то есть оплачиваемых своими избирателями по результатам работы), в любой момент сменяемых избирателями. Впоследствии, когда средства массовой информации контролировались столь же узким, как и при лжесоциализме, кругом лиц – иногда даже просто теми же лицами, – выборы проводились не для того, чтобы узнать мнение народа, а для того, чтобы внушить народу определённое мнение в ходе избирательных кампаний, становившихся в силу этого всё более дорогостоящими – опять же за счёт народа. Так был подготовлен следующий исторический переход: от лжедемократии к открытой террористической диктатуре, но эта проблематика выходит за пределы нашего обзора.

Отношения, обычно связываемые обществоведами с государственно-монополистическим капитализмом, были при лжесоциализме гораздо более доступны для наблюдения и изучения, нежели частнокапиталистические; они как бы лежали на поверхности и постоянно привлекали к себе внимание учёных, вследствие чего предшественники Тэй Рама, незнакомые с понятием химерной целостности, ошибочно характеризовали общественный строй, реально сложившийся в СССР, как особую форму государственного или государственно-монополистического капитализма. Суть этих отношений в том, что часть отчуждаемой у наёмных работников прибавочной стоимости поступала в коллективную собственность господствующего класса, который не имел общепринятого названия, то есть как бы не существовал. Промышленные рабочие обычно обозначали этот класс, как это ни дико для нас звучит, словом «коммунисты». Я уже рассказывал в предыдущей лекции и не буду повторяться, почему так произошло и почему этот психолингвистический курьёз имел некоторое значение для последующей истории России – большее, чем можно себе представить априори.

Уже упоминавшийся психолог (интересно, что именно психолог, а не экономист) примерно за десятилетие до гибели СССР вычислил норму прибавочной стоимости, то есть фактически меру эксплуатации, и доказал, что при лжесоциализме она значительно выше, чем в буржуазных странах. Однако лишь небольшая часть этой стоимости присваивалась подпольными капиталистами-частниками и открыто господствующим классом. Было, как вы помните, ещё две части, о которых я попытался – вслед за Кими – рассказать в предыдущих лекциях и которые чуть позже снова будут затронуты в этом кратком резюме.

Возвращаясь к государственному капитализму, отметим, что господствующий класс в СССР не тождествен известному нам по истории планеты Торманс классу (и субэтносу) змееносцев, так как не представлял собой окаменелой прослойки с непроницаемыми или почти непроницаемыми границами: классовая принадлежность в СССР в общем случае не наследовалась, и безысходность на личном уровне в их обществе частично компенсировалась принципиальной возможностью, как они говорили, «пробиться», для детей и внуков. Возврат к буржуазному строю не был свержением господства этого класса: он оставался у власти, сменив способ эксплуатации народных масс. С точки зрения Тэй Рама и тех исследователей, на чьи работы он опирался, такой поворот событий не был неизбежен: переход от лжесоциализма к социализму, по их мнению, был в принципе возможен в какой-то момент незадолго до гибели лжесоциализма или, как говорил Тэй Рам, до его трансформации в компрадорский криминальный капитализм.

Оа Рцел сделал глоток воды и подумал о том, что после лекции его наверняка спросят, известны ли случаи перехода от лжесоциализма к социализму в истории других человечеств. Но сейчас слушатели молчали, терпеливо ожидая продолжения.

– Системообразующие свойства коммунистической О ЭФ, – вновь заговорил историк, – так же присущи лжесоциализму, как и свойства всех других известных нам формаций – рабовладельческой, феодальной и капиталистической в обеих её основных разновидностях. Небольшая часть прибавочного продукта действительно становилась общенародным достоянием, и существовал бесплатный – хотя и не во всех случаях свободный – доступ к образованию и медицинской помощи. В отдельные периоды времени практически бесплатными были некоторые продукты питания. Как мы знаем, коммунистический компонент лжесоциализма был объектом заостренного внимания и до, и после трансформации лжесоциализма, благодаря чему за последним и закрепилось, много позже, не вполне корректное название «Первый Социализм». Разумеется, именно коммунистические черты лжесоциализма побуждали часть современников – да и потомков – отождествлять его с социализмом – начальной стадией коммунистической формации. Несостоятельность такого отождествления Тэй Рам показал исходя не из надстроечных, не из идеологических его особенностей (их можно было бы при желании объявить искажениями, извращениями и… как это у них называлось… – «перегибами»); нет, в своей книге «Антикоммунистическая сущность большевизма» Тэй Рам показал именно базисные отношения, самое ядро лжесоциализма. Да, он писал: «Если бы у нас действительно был социализм, нас бы не смогла сломить никакая сила». Но он привел, среди прочих аргументов, тот единственный довод, о который разбивались любые попытки отождествить советское общество с социализмом. – Оа Рцел выдержал паузу и медленно произнёс, отчеканивая каждое слово: – В Советской России рубль стал неконвертируемым. Это означает, что производительность труда стала ниже, чем в буржуазных странах (сколько бы ни морочили голову правители и их учёные слуги рассуждениями о каком-нибудь приросте выплавки чугуна на душу населения).

Оа Рцел сделал паузу, ожидая смеха в зале, но слушатели хранили молчание: то, о чём он рассказывал, было совсем не смешно.

– Но мы знаем, как знали и современники Тэй Рама, – продолжал историк, – что более прогрессивная общественная формация подразумевает и более высокую производительность труда. Вот вам и экономические корни, – чуть помедлив, добавил Оа Рцел, – такого типично феодального установления, как разрешительный (вместо регистрационного) порядок выезда. И экономические корни валютной направленности советской экономики. Валюта – любой ценой! То есть в первую очередь экономика работала на партнёров за рубежом, и только во вторую – на собственный народ. Подчёркиваю: так было и до трансформации, какими бы идеологическими противостояниями ни прикрывали правители полуколониальную сущность своего режима. Трансформация лжесоциализма в криминальный компрадорский капитализм не создала, а усугубила колониальный характер этой экономики. Не будем забывать, что при лжесоциализме четвёртая (по порядку перечисления в лекции) доля прибавочной стоимости оседала безвозвратно в западных банках, что представляется совершенно закономерным, если помнить, что именно международная финансовая олигархия, уже выступавшая как относительно целостный субъект политической жизни с тенденцией к установлению всепланетной этнократии, – именно эта международная финансовая олигархия организовала в России катастрофу, искусно замаскированную под социалистическую революцию и направленную на достижение двух главных целей: обескровить Россию и навсегда дискредитировать само представление о коммунизме, саму мысль о возможности освобождения от капиталистического гнета.

Оа Рцел остановился, быстро подавив охватившее его волнение, и продолжал спокойно:

– Итак, повторюсь: системообразующие свойства коммунистической О ЭФ действительно были при лжесоциализме; мы знаем, что даже маска – в том, что касается общественных отношений – всегда срастается с лицом, всегда – в какой-то мере – как бы становится лицом. Утрата этих коммунистических отношений, системообразующих для коммунистического общества, а для лжесоциализма – несистемообразующих, но и не периферийных и безусловно реальных, – утрата этих отношений в постсоветском обществе вызвала у многих людей ностальгию по ушедшим временам, фактически – желание вернуть всё то, что мы сегодня называем лжесоциализмом. Напомню: в политике большинство людей было склонно считать только до двух. Это не умозрительный вывод, это эмпирически установленный факт. Настоящего социализма в нашем понимании они себе не представляли, потому что никогда его не видели, и их логическую ошибку можно обозначить так: чего не было, того и не будет, потому что раз не было, значит, не может быть. «При социализме, – рассуждали другие (напомню: само слово «лжесоциализм» встречалось в тот период только в произведениях Эрфа Рома и его последователя Тэй Рама) – при социализме я не голодал, работал на одной работе и иногда даже ездил отдыхать, а теперь я голодаю, хотя работаю на двух работах, и поехать отдыхать мне не на что. Вывод: хочу обратно.»

Но мы знаем: никогда возвращение не достигает цели. Понадобилась целая историческая эпоха, чтобы люди наконец поняли простые по сути, но в мире подменённых слов – сложные для описания законы общественной жизни, открытые ещё старшими современниками Тэй Рама. Прежде чем преодолели всепроникающую избранность. Прежде чем поняли несовместимость социализма и наёмного труда. Необходимость получать долю прибыли, а не так называемую «зарплату». Вспомнили открытый ещё древними римлянами составной характер общественного отношения, называемого «собственностью» (владение, распоряжение, пользование). Средства производства – собственность социалистического государства в том смысле, что работающий не вправе их продать, уничтожить, завещать, использовать для эксплуатации чужого наёмного труда. Но они – собственность каждого работника и всего трудового коллектива в том смысле, что он использует их по своему усмотрению и является собственником, как правило, всей произведённой им продукции, во всяком случае – её стоимости. Если научное открытие сделало производство более прибыльным, то эта дополнительная прибыль принадлежит тому, кто сделал открытие, тому, кто внедрил его, и тому, кто использует его в производстве. Так, через справедливую собственность, в Эру Мирового Воссоединения вновь возродился коллективизм, когда каждому нужны все и всем нужен каждый. Так был подготовлен переход к Эре Общего Труда – первой действительно коммунистической эре в истории человечества. И первой на этом пути, как мы знаем, была Россия.

ГЛАВА V ДАЛЬНЯЯ СВЯЗЬ

Ароматный, чуть влажный ветер солнечного утра влетел в только что раскрытое роботом СДФ окно и прикоснулся к лицу спящего. В то же мгновение Ирцельд открыл глаза, разбуженный безмолвным приказом Цоль Вэга. Не поднимаясь со своего жёсткого ложа и не шевелясь, астронавт мысленно соединил главные чакры, попеременно сосредоточивая внимание на определённых точках тела. Меридианы были прозрачны, прана текла свободно и равномерно. «Пробежав» повторно по кончикам пальцев, Оа Рцел проверил ещё раз и «расширил» каналы, ведущие в область между переносицей и нижней точкой линии роста волос на середине лба. Быстро встал, проделал сильно сокращённый комплекс утренних упражнений. Завтрак сегодня не запланирован. Едва успев выйти из-под бодрящего ионного душа, почувствовал в правом уголке губ тонкий луч тепла. И сразу же – небывалый со дня гибели друга прилив сил. Это Цоль Вэг, находящийся в своей комнате в противоположной части базового лагеря, начал «накачку».

Примерно через полчаса Оа Рцел во второй раз за несколько месяцев экспедиции извлёк из крошечной антимагнитной камеры в стене почти невесомый пакет и вскрыл его. Облачившись в легчайшие серебристые одежды, звездолётчик почувствовал, как отступили, ушли в тень, в полунебытие, любые мысли и заботы, не связанные с предстоящим ему действом. Лёгкими и быстрыми шагами Ирцельд прошёл по безмолвным и безлюдным галереям в зал звёздных карт, слыша только шелест широкого шёлкового плаща за плечами. Семнадцать человек во главе с начальником экспедиции, уже ожидавшие связиста, безмолвно и одновременно приветствовали его взмахом правой руки вертикально вверх, ладонью вперёд. Так же безмолвно Оа Рцел ответил собравшимся.

От группы отделился человек в лёгком голубом с синей отделкой парадном костюме звёздного капитана, оттенявшем небесный цвет его глаз под густыми и короткими светло-русыми волосами. Долгие годы космических странствий в неизведанных мирах наложили неизгладимую печать на ещё молодое лицо, сделав его строже, сосредоточеннее и, пожалуй, немного суровее лиц остальных семнадцати астронавтов.

– Вит Сван! – от неожиданности связист не сдержал восклицания.

Считалось неприличным слишком явно выражать в присутствии других радость встречи, но сейчас действовал неписаный закон: 1) перед сеансом Дальней связи нельзя ничего, что может ей помешать; 2) перед сеансом Дальней связи можно всё, что способно ей помочь. Вопреки сложившейся традиции, командир «Лоэнгрина» оставил корабль и опустился на поверхность планеты, чтобы оказать поддержку связисту. Путешественники обнялись, и только Минда Кэри, стоявшая ближе других к двум молодым людям, слышала слова:

– Ты прилетел! Благодарю тебя, Вит! Ты заменишь Арисоту?