Я хочу сказать «от тебя самой», но не могу. Приходится выкручиваться.
— От Хантера.
— Ты сделала все это только ради того, чтобы нас разлучить? Не ври! Когда ты убила папу, я не встречалась с Джоном. Впрочем, можешь и не говорить, я сама знаю правду. Знаю, что тобой двигало. Ты не хотела делить меня ни с кем другим — ни с папой, ни с Джоном, ни с моим сыном. Ты ненавидела всех, кто пытался встать между нами. Даже не дала мне усыновить ребенка…
— Нет, Нина, ты все неправильно поняла, — возражаю я, и слезы сами катятся у меня по щекам.
— Тогда объясни, Мэгги! — кричит она. — Скажи, зачем ты все это сделала?
Но я не могу. Не могу раскрыть ей истинные мотивы. Они накрепко скованы цепями и упрятаны под замок. И открывать их ей я не намерена. Нина никогда не узнает правду. Значит, остается только врать.
— Я спасала тебя от Хантера. Он хотел причинить тебе боль.
— Он хотел быть отцом моего ребенка.
— Этот педофил тебя не заслуживал. У него была девушка, Салли Энн Митчелл, которую он потом убил. На ее месте могла оказаться ты! Пойми!
— Ты его совсем не знала, — снисходительно отмахивается Нина. — Джон любил меня.
— Оставшись с ним и младенцем на руках, ты погубила бы себя. Я дала тебе второй шанс на жизнь.
Она невесело усмехается.
— Жизнь? По-твоему, это жизнь? Совершенно пустая и никчемная!
— В этом все дело? — кричу я, хватаясь за цепь и потрясая ею. — Ты наказываешь меня за то, что я пыталась спасти тебя? За то, что дала внуку шанс вырасти нормальным человеком?
— Не тебе было решать! Я его родила, а ты отдала чужим людям.
— Потому что ты не смогла бы его воспитывать!
Нина вскакивает и тыкает мне пальцем в грудь.
— Ты лишила меня возможности даже попробовать!
Я знаю, на что она способна, и понимаю, что не в состоянии сейчас ей противостоять. Надо ее успокоить, пока все не зашло слишком далеко; вот только как…
— Я твоя мать, — говорю наконец. — И всегда поступала исключительно в твоих интересах.