– Невозможно? Это ты хотела сказать? Не страшно. Не повезло нам, сильно нам не повезло, светловолосая. Я хочу с тобой попрощаться. Может, тебя это удивит, но… полюбила я прикосновение твоей ладони. Выслушай меня внимательно. Если сегодня ночью раздастся вееал, Завеса лопнет. Не знаю, удастся ли нам удержать… тех. Потому ты должна бежать отсюда. Что ты должна сделать? Повтори.
– Не знаю, – простонала Иза.
– Бежать должна! – выкрикнула Эля Грубер, мотая головой по подушке. – Бежать как можно дальше от Завесы! Не старайся ничего понять – верь тому, что видишь! Кажется тебе, что бредишь, что это сон, кошмар, а это будет реальность! Понимаешь?
– Нет… Не понимаю. Я… сошла с ума, да?
Девочка молчала, всматриваясь в потолок маленькими, как булавочные головки, зрачками.
– Да, – сказала она. – Все сошли с ума и уже давно. Еще одно безумие, маленькое зернышко на вершине огромной горы безумий. Этот последний вееал, которого не должно быть. Кто знает, может, это случится сегодня? Ты слушаешь меня?
– Слушаю, – сказала Иза совершенно спокойно. – Но я – психиатр. Я абсолютно точно знаю, что ты не можешь со мной говорить. Ты находишься в больнице, в состоянии комы. Это не ты. Голос, который я слышу, имитирует мой больной мозг. Это галлюцинация.
– Галлюцинация, – повторила девочка, усмехаясь.
Это судорога лицевых мышц, ну конечно, типичная судорога вследствие кровоизлияния, подумала Иза, в этом нет ничего сверхъестественного. Ничего сверхъестественного, подумала она, чувствуя, как щетинятся волосы на затылке.
– Галлюцинация, говоришь, – протянула Эля Грубер. – Или то, чего в действительности не существует. Ложный образ. Так?
– Так.
– Это можно слышать. Это можно видеть. Но этого не существует, так?
– Так.
– Какие же мы с тобой разные, ты и я. Казалось бы, мой мозг развит менее твоего, но я, например, знаю – то, что я вижу и что слышу, есть. Существует. Если бы не существовало, как можно бы это увидеть? А если существует и имеет когти, клыки, жало, то надо от этого убегать, ибо оно может изувечить, сокрушить, расцарапать. Именно поэтому ты должна бежать, светловолосая. Сквозь прорвавшуюся Завесу пройдут галлюцинации. Это хорошее определение для того, что не имеет собственного облика, но взыскует его в мозгу того, кто на это смотрит. Насколько этот мозг выдерживает такое испытание. А мало какой выдерживает. Последний раз говорю: прощай, светловолосая.
Голова Эли Грубер безвольно упала набок, вперив в Изу мертвое стеклянное око.
Кот
– Пора уже. Сейчас, – прошептал Хенцлевский.
Нейман покосился на часы. Было девять двадцать три. Когда он взглянул, последняя цифра заплясала, как скелет в мультфильме, становясь четверкой. По путям, за огородами, в глубоком, поросшем рябиной котловане гремел и гудел поезд.
– Чего мы ждем, холера? – занервничал адвокат.
Нейман вытащил из пластикового мешка толстый тюк, замотанный множеством полотенец и джутовой веревкой. Из свертка высовывался бело-черный кошачий лоб, с другой стороны – хвост и задние лапки.
ebooksa